Одиноким предоставляется папа Карло

— Поэтому мы и не могли его вычислить. Даже когда ты, Костик, принес нам записку с именем и адресом некоего Вячеслава Михайловича Зенцова, мы долго не могли понять, что связывает этого человека с самим Сушковым. Стали рыться в криминальном прошлом Сушкова, пошерстили его сообщников, что за ерунда, думаем, ни одного Славы среди них не наблюдается! Как же так?

— Да! — живо откликнулись мальчики. — Как же так? Сушков и дядя Сева были давно знакомы. Дядя Сева сам в этом признался.

— А дело в том, что этот трюк со сменой имени и фамилии Зенцов проворачивал отнюдь не впервые. Он прибегал к этой уловке не один, не два и даже не три раза, а целых пять раз. И когда судьба свела Зенцова с Сушковым, то у Зенцова была на тот момент фамилия матери — Круглов. Потом он поменял ее на фамилию отца — Ерошкин. Потом взял бабушкину, уже не помню, какую именно. Потом жены. Сушкову он написал одно из своих прежних имен и фамилий, отлично зная, что под этим именем в Бобровке его никто не знает. И Сушков, даже если и доберется до поселка, никогда не сможет самостоятельно отыскать своего сообщника.

— Но зачем дядя Сева постоянно менял имена-фамилии?

— Новое имя и фамилия существенно затрудняли его поиски. А искали его мои коллеги все время, за исключением тех промежутков, которые он проводил за решеткой.

— Уже в очередной раз найденный?

— Вот именно.

Что же, теперь друзьям все было понятно. И им оставалось только порадоваться тому, что такие захватывающие и в то же время опасные приключения подошли к концу. Дядя Сева за свои художества был заключен под стражу. В ближайшие годы он вряд ли выйдет на свободу, что для обоих друзей было большим утешением.

Глава 18

Может, это и не очень хорошо — радоваться чужому несчастью, но Костик ничего не мог с собой поделать. Ходил и радовался. Уже прошла целая неделя после поимки дяди Севы, а он все радовался. А все почему? А все потому, что Костик предчувствовал: теперь, с исчезновением из семьи Алины и Глеба их отчима, переезд их в другое место откладывается.

С исчезновением дяди Севы из семьи исчезла и материальная база для переезда к морю, которая в потенциале у них просматривалась. Сто тысяч долларов! Это вам не шуточки. Но эти сто тысяч долларов, на которые нацелился дядя Сева для своей любимой тети Светы, достались в итоге мышам. И тете Свете ни единой бумажки из этой грандиозной суммы не перепало.

Так что, потеряв надежду на домик у моря, женщина с детьми осталась жить в Бобровке. И она, и Глеб, и самое для Костика главное — это Алина. И это значило, что у него появляется шанс, пусть не этим летом, но следующим уже точно, объясниться с Алиной и рассказать той о своих чувствах. Костик заметил, что и Алина как-то повеселела. Но боялся связывать эту перемену с собственной персоной.

Надо сказать, что сама тетя Света отнеслась к разоблачению своего мужа куда спокойней, чем можно было ожидать. В случившемся она не увидела ни капли собственной вины. И уже на следующий день ее высокий пронзительный голос раздавался то в одном краю Бобровки, то в другом, ему прямо противоположном. Можно было только удивляться такой способности тети Светы раздваиваться.

Но у какой из соседок ни находилась тетя Света, речь всегда шла об одном и том же.

— Некоторые мужчины сами не понимают своего счастья. Вот взять, к примеру, моего Севу. Посмотрите, до чего он дошел. И еще смеет говорить, что из-за меня в это дерьмо вляпался. А разве я ему плохого желала? Только добра. День и ночь его учила жизни. И что? Помогло ему это? Нет, верно говорят, свою голову человеку не наденешь. Нет ума — считай, калека.

Соседки охотно поддакивали, потому что давно заучили: спорить с тетей Светой себе дороже. Все равно не переубедишь, а нервов потратишь немало.

И, не встречая сопротивления, тетя Света продолжала:

— А ведь я так и знала, что это его шастанье по лесу с детектором до добра не доведет. И я ему говорила: иди работай. Хотя бы даже и в охранники. А что? На мой взгляд, отличная идея. Моя подруга могла его пристроить в торговый центр. Чем не работа? Стабильный заработок, оплачиваемый больничный, соцпакет, страховка. Но он наотрез! Не буду я работать на дядю, и все тут! Вот и допрыгался.

На этом месте тетя Света всхлипывала, но так умеренно, разве что для приличия. А потом принималась жаловаться дальше:

— И разве он меня вообще когда-нибудь слушал? Говорила же, купим дом у моря. Нет, завез меня в эту глушь, где одни комары! Живу здесь теперь с вами, мучаюсь!

Но на деле тетя Света совсем и не мучилась, а очень даже активно получала теперь удовольствие от жизни. Дядя Сева — вечный ее раздражитель — исчез, и поговорить об этом можно было еще долго. А поговорить да пожаловаться тетя Света любила больше всего. И при этом подспудно ее грела мысль, что хоть муж и под следствием, но при этом, как ни крути, а дом все-таки оставил он ей — своей жене. И значит, кое-какой навар она от этой истории получила.