Одиссей

— Да, я уже поняла это, — кивнула Травинка, — Такое бывает… Но все равно, это удивительно. Мне кажется, у тебя даже волосы темнеют… Хотя может, просто света мало.

— Тебе не нравится?

— Нет, наоборот, — призналась девушка чуть смущенно, — Мне очень нравится, ты стал таким сильным… Как настоящий Восходящий!

— А ты самая красивая Восходящая на свете, — сказал я, жадно целуя ее, — И самая желанная… Я думаю о тебе днем и ночью. О твоих губах, твоих руках, твоих объятиях… Иногда кажется, что с ума схожу.

— Я тоже… — призналась девушка, отвечая на мои поцелуи, — Это взаимно, Сигурд… Я тоже думаю о тебе, даже в грезах… И наяву, еще сильнее… Я медком, я читала книги… я понимаю, что это гормоны, химия организма… но это же так… так…хорошо! Я хочу… быть с тобой, Сигурд…

Нас тянуло друг к другу с неудержимой силой. Поцелуи становились все горячее, взаимные ласки все настойчивее. Пальцы Травинки поглаживали мои руки и плечи, а затем забрались мне под майку, решительно стаскивая ее с плеч. Я осторожно расстегнул молнию ее комбинезона, под которым не было ничего, кроме гладкой, шелковистой, ослепительно белой кожи. Девушка затрепетала под моими прикосновениями, учащенно дыша и нетерпеливо кусая губы. Я с наших первых встреч заметил, что у внешне скромной Травинки пылкий темперамент: когда мы оставались наедине, она удивляла своей страстью и чувственностью.

— Подожди, Сигурд… — прошептала она, — Не торопись… пожалуйста… я… у меня ведь до тебя никого не было… А у тебя… было много девушек?

— В этом мире ты у меня первая, — сказал я чистую правду и такой ответ полностью устроил Травинку.

Мы тонули друг в друге, мы ласкали друг друга все откровеннее, и мне стало абсолютно плевать и на Белого Дьявола, и на невидимую пикси, которая, вполне возможно, сейчас шпионила за нами. В этом мире существовала только Травинка, ее шелковистые волосы, прохладная упругость ее нежной кожи и нетерпеливая страстность губ… Все шло так, как должно, и крепость уже была готова открыть свои ворота, когда резкий толчок сотряс помост, на котором мы лежали!

— Что… это? — Травинка напряглась, уперлась ладошками мне в грудь, прислушиваясь. Снизу донеслось грозное фырканье, а затем еще один мощный удар заставил покачнуться наше убежище! Животным как будто не понравились наши утехи и одно из них пришло в ярость. Еще один удар! Одна из опор, удерживающих второй ярус сенника над стойлами, с хрустом переломилась, пол под нами резко накренился — и, вцепившись друг в друга, вместе с грудами сена мы с Травинкой неудержимо поехали вниз!

К счастью, высота была небольшой, а приземляться пришлось на груду сена, которая амортизировала падение. Вскочив, я увидел перед собой морду здоровенного тауро, бьющего копытом, и приготовился к драке, однако Травинка меня опередила — выпрямившись, мгновенно вызывала Скрижаль, впечатав зеленую Руну в озверевшего рогача.

Тауро моментально успокоился, зафыркал, жалобно замычал — этих флегматичных животных вообще очень трудно было разозлить. Я загораживал девушку, однако Травинка отодвинула мою руку и бесстрашно приложила ладонь к покрытой шрамами морде животного. Новая Руна вспыхнула на ее пальцах.

— Успокойся и скажи мне… — ласково проворковала девушка, удерживая одну руку на лбу животного, а второй пытаясь застегнуть свой комбинезон, — Что тебя так взволновало, малыш? Неужели мы?

Несколько секунд Травинка как будто чутко прислушивалась — Руны действительно позволяли ей понимать животное? А затем повернулась ко мне:

— Он не сам по себе пришел в ярость, Сигурд! Ему кто-то помог… и я, кажется, даже знаю кто!

Она внезапно внимательно огляделась, будто пытаясь отыскать что-то невидимое, и я понял, что ищет девушка. Работай сейчас Истинный Взор, я бы, наверное, увидел тоже, но открывать свою Скрижаль и использовать Руны при Травинке было крайне рискованно. Впрочем, у моей подруги, как оказалось, есть свои методы.

Снова вспыхнула Скрижаль. Травинка ловко тасовала свои Руны — она выкинула в воздух что-то вроде небольшого семечка, и активировала на нем рунный глиф. Семечко взорвалось облаком светящейся пыльцы, от которой оглушительно чихнул тауро, но кроме этого — оседающие пылинки облепили невидимую крылатую фигурку, порхающую над нами! Говорящая все-таки использовала свою Руну и ухитрилась сорвать первый интим своей дочери — мне показалось, что игрушечное личико Пикси преисполнено ехидства.

— Сильви! — звонко выкрикнула Травинка, — Ах ты… ах ты маленькая дрянь! Я тебя поймаю и посажу в бутылку!

В гневе она вновь стала удивительно хороша — настоящая гордая дочь Говорящей-с-Травами, а раскрытая Скрижаль и кружащие вокруг нее Руны добавляли впечатления. Пикси, оставляя за собой след из пыльцы, поспешила ретироваться подальше, улизнув в какую-то щель — и правильно, с Травинкой-на-Ветру сейчас лучше было не связываться!

— Ты видел, Сигурд? — повернулась она ко мне, бурно дышащая, с развевающимися волосами и сверкающими от злости глазами, — Как она посмела шпионить за нами?! Ну, я им покажу!

— Сюда идут, Травинка, — предупредил я, прислушиваясь, — Нам лучше уйти…