Одиссей покидает Итаку

Когда Левашов привел Воронцова в мастерскую художника, все были в сборе. Солнце давно уже село, сумерки сгустились до синевы, разбавленной серым, вот-вот должны были зажечься уличные фонари, и только вдали, над деревьями и крышами Бульварного кольца, никак не могла догореть полоска багрянца на сизых тучах.

Во время несколько натянутой процедуры знакомства Дмитрий подумал, что вполне понимает состояние и настроение друзей Олега. После того, что с ними произошло, и в предчувствии предстоящего они и не могли выглядеть и держаться иначе.

«Слава богу, что никто тут не подозревает, кто я на самом деле, — подумал Воронцов. — Первое, что люди теряют во время социальных потрясений и катаклизмов — это беспристрастность и чувство юмора…»

Берестин, Новиков и Шульгин внешне оказались почти такими же, как он представлял их себе по словам Левашова, а Ирина — бывшая инопланетянка — превзошла все ожидания. Таких красивых женщин он вообще не видел, даже в иностранных рекламных проспектах и каталогах.

И при всем этом она ему скорее не понравилась. Возможно — из-за недоверчивого, почти враждебного взгляда глаз немыслимого фиалкового цвета. Воронцов постарался сделать вид, что не понял их выражения, улыбнулся ей как можно простодушнее и поскорее к картинам, которыми были завешаны стены огромной, довольно захламленной, но тем не менее уютной мастерской.

Воронцов довольно долго и внимательно рассматривал картины Берестина, делая время от времени замечания, долженствующие показать, что он тоже кое-что понимает в живописи, но в конце осмотра как можно небрежней сказал, что по большей части вся современная живопись — мура, и не стоило бы хозяину держаться за протертые штаны импрессионистов, лучше уж изобрести что-нибудь свое, вроде социалистического неосюрреализма. Впрочем, если основная цель автора — выставляться и добиваться официальных почестей — то ему виднее.

Такое достаточно хамское начало знакомства Дмитрий выбрал сознательно, исходя из того, что ничто так не способствует сближению, как хороший интеллектуальный спор. Неважно, на какую тему, лишь бы она задевала его участников за живое.

Он не ошибся в своих расчетах, и после примерно пятнадцатиминутной дискуссии они с Берестиным ощутили себя давно и хорошо знакомыми.

Стол хозяин приготовил исключительно безалкогольный и вегетарианский, так что принесенная Воронцовым бутылка джина «Бифитер» выглядела среди фруктов и пепси-колы чужеродной и неуместной. Однако встретили ее появление хорошо, а Берестин тут же вспомнил имевшую место во время его военной службы смешную историю с безалкогольной рыбалкой для проверяющих из центра.

Когда все расселись, Берестин оглядел стол и сказал, еще не закончив улыбаться:

— Прямо тайная вечеря…

— Ну и напиши, — предложил Новиков, выбирая в вазе персик посочнее.

— Вот только угадать бы, с кого Иуду писать… — вдруг добавил Воронцов, не поднимая глаз от трубки, которую он сосредоточенно набивал.

Наступила тишина. Все взгляды обратились к гостю, будто он произнес бог весть какую бестактность, а Дмитрий, ничуть не смутившись, сделал наивные глаза.

— Раз действительно такая вечеря, то как же без Иуды? Иначе это будет совсем другой сюжет. Например — отчетное собрание общества Красного Креста и одноименного полумесяца…

— Оно конечно… — протянул Шульгин, и в его лице Воронцов уловил одобрение. Или просто готовность поддержать даже и такую шутку. Для разнообразия. Остальным же слова Дмитрия скорее не понравились. Хотя она и была в духе собравшейся здесь компании, но из уст чужака они ее принимать не захотели. Не заслужил он еще права делать такие намеки.

Даже Левашов покачал головой расстроенно. Зря старпом идет на обострение. Знал бы он, сколько трудов ему стоило убедить друзей встретиться с Воронцовым.

— Вообще эта мысль интересна, — сказал наконец Новиков, и Олег понял, что он принимает вызов и сейчас начнется острый, на грани допустимого в приличном обществе, поединок. — А если — с вас?

Воронцов улыбнулся удовлетворенно и кивнул.

— Действительно — отчего бы и нет? Роль не самая худшая. Иуду, к сожалению, всегда трактуют неверно. А из всех апостолов он единственно необходимая фигура. Что бы Христу, да и Богу-отцу тоже, делать, если б Иуда свою роль не исполнил? Весь сценарий только на нем и держался… А его на веки вечные предателем ославили. Как рязанского князя Олега… Но в вашей истории, по-моему, нужда в таком персонаже пока не просматривается? Или я не все понимаю?

— Ну, это вам виднее, — ответил Новиков. — А мы, конечно, лучше бы обошлись без…

— Как скажете. Я тоже на подвиги не рвусь.

— Вот и отлично. Будем считать должность вакантной. Но вашу готовность послужить общему делу учтем. Попутно хотелось бы узнать поподробнее, какие у вас имеются соображения, которыми, со слов Олега, вы можете с нами поделиться…