'Одиссей' за 1996 год

Иными словами, отсутствие второго, третьего, четвертого имени для нас есть свидетельтво не только плохой или бедной памяти респондента, убогости его символического языка, его пассивности и проч., но также успехов тоталитарной системы в идеологической интеграции при блокировании дифференциации. По-другому еще можно сказать, что главенство одного-двух первых имен без последующих - одно из свидетельств отсутствия гражданского общества и наличия больших препятствий для его формирования.

А Г. Левинсон. Массовые представления об "историчеАих личностях" 259

ПЕРЕМЕНЫ

Итак, зная об устойчивости и структурированности набора имен, выявленного при опросе, мы можем оценить случаи, когда отдельные соотношения их меняются, что может служить индикатором крупных социально-политических трансформаций. Сравнение результатов 1989 и 1994 г. выявило ряд резких изменений в том, кого и с какой интенсивностью прочили в число выдающихся.

Ленин и Петр 1

В 1989 году в список наиболее выдающихся людей всех времен и народов Ленина внесли 75% респондентов. Через 5 лет Ленина вспомнили 34% (т. е. вдвое меньше). Маркса в 1989 г. считали великим 37%, в 1994 г. - 4% (в 9 раз меньше), Энгельса - соответственно 16% и 2% (в 8 раз меньше).

Частота упоминаний определенных имен оказалась способна отразить ситуацию кризиса известной идеологической системы. Однако с помощью этих средств можно отследить и более сложные перемены. Например, анализ изменений состава тех, кто выдвигал Ленина в "великие люди" за период с 1989 по 1994 г. показал, что Ленин не просто "лишился былой популярности", - он перестал быть символом власти. Тем, кто любит повторять, что нами по-прежнему правит старая номенклатура, полезно знать, что по крайней мере символический мир этой номенклатуры пересмотрен. Среди всех профессиональных групп населения именно руководящие работники продемонстрировали наиболее резкий отказ от Ленина-символа и теперь в наименьшей степени склонны вносить его имя в состав "великих". Они теперь вписывают императора Петра Великого и императрицу Екатерину Великую.

Далее, изменилась роль образа Ленина в рамках всей системы образов-символов. Фигура Ленина, как показало исследование 1989 г., играла роль интегрирующего элемента в символической системе позднесоветского общества. Если выделить наиболее тесные связи между различными именами-символами в ответах россиян, перед нами предстанут такие конструкции (жирными линиями обозначены сильные связи, тонкими - слабые):

1989 Ленин Петр 1994

А Ленин ^^- -~^^ ^^ ^^ Петр ^ ^

Сталин

260 Картма пира в обыденном сознании______ ____ _______

Схемы показывают: в 1989 г. Ленин как символ объединял три начала: ортодоксально-марксистское космополитическое, имперское и культурное, вносившиеся в ту действительность тремя социальными силами. Первые две - политические, это остатки идейных коммунистов и набиравшие силу ренегаты коммунистической идеи, ставшие державниками. Третья сила - старавшиеся остаться вне политики представители интеллигенции.

Повторим, все они могли сойтись на признании авторитета Ленина, предлагая свои трактовки этому символу. Ленин в конце 80-х годов продолжал к тому же играть роль наднационального советского символа. Его значимость была оособенно высокой для тех русских, кто считал себя "советскими людьми".

Через пять лет на месте Маркса оказался Сталин с его идеалом социалистической империи. Ленин как символ позволил объединить привязанность к Сталину и к царю Петру. В свою очередь Петр сделался главным и объединяет политическое видение истории (через царей и вождей) и культурное (через Пушкина).

Не вызывает удивления, что самый высокий пиетет по отношению к Ленину сохраняет самая старшая часть россиян. Тем не менее и среди тех, кому было под 60 лет в 1989 г. и стало более 60-ти в 1994 г., доля почитателей Ленина упала с 75 до 41%. Освобождение массового сознания от идеологического контроля, как видим, привело к тому, что в своем "естественном" состоянии это сознание, во-первых, стало менее жестко интегрированным вокруг одного символа, во-вторых, рассталось с марксизмом - наследием раннесоветских времен, в-третьих, еще сильнее потянулось к символам империи и авторитарного управления ею. (Доля почитателей царя Петра изменилась мало, оставшись равной примерно 40%, а доля зачисляющих Сталина в "самые выдающиеся" выросла с 12% в 1989 году до 20%, т. е. почти в два раза.)