Одиссея

Ну а теперь уж убить его милого сына желают

В день возвращенья домой: он искать об отце своём вести

[20] В Пилос священный отбыл и в божественный град Лакедемон».

Зевс ей на это сказал, громовержущий туч собиратель:

«Дочь! Как такие слова за ограду зубов ты пустила?!

Раньше не ты ли сама так в уме своём твёрдо решила,

Что, возвратившись домой, Одиссей отомстит им жестоко?

[25] И Телеемаха сама проводить осторожно сумеешь,

Чтоб невредимым совсем он вернулся в отцовскую землю.

И женихи пусть назад возвратятся, не сделав злодейства».

Так он сказал, и наказ дал он милому сыну Гермесу:

«Сын мой, Гермес, ты всегда был посланником славным! Лети же

[30] К нимфе, что косы свои заплетает изящно, скажи ей:

Срок наступил, чтоб домой Одиссей, стойкий в бедах, вернулся!

В путь пусть один он идёт, – без друзей, без участия свыше, –

Морем, на крепком плоту. Пусть в пути встретит много несчастий.

Пусть в день двадцатый найдёт берег Схерии он плодородной,

[35] Где феакийцы живут, что родные богам. Пусть ему там

Почесть окажут они как бессмертному славному богу,

И на своём корабле его в землю отправят родную,

Меди и золота дав, и одежд драгоценных в подарок, –

Столько всего, сколько он никогда не привёз бы из Трои

[40] С долей добычи своей, если б сразу домой он вернулся…

Так возвратиться ему суждено; видеть вновь своих близких,

Милую землю отцов, царский дом свой высокий, красивый».

Так он сказал. И не стал медлить с вестью той Аргоубийца.

К светлым ногам привязал он свои золотые подошвы

[45] Амброзиальные, те, что носили его словно ветер

И над бескрайней землёй, и над водною гладью широкой.

Взял он волшебный свой жезл, что и бодрого вмиг усыпляет,

Или же наоборот: пробуждает от сна крепко спящих.

С жезлом в руке полетел мощный Аргоубийца с Олимпа;

[50] Возле Пиерии он сразу к понту спустился с эфира.

Быстро помчался потом над волнами он чайкой крылатой,

Жадно хватающей рыб между волн шумнобурного моря,

Смело в солёной воде свои сильные крылья купая.

Чайке подобный, Гермес полетел над пучиной морскою.

[55] Вскоре он остров нашёл, что был скрыт в дальнем море широком;

Тут же на землю вступил, с тёмно-синего моря спустившись.

Берегом дальше пошёл. Так дошёл до просторной пещеры.

Нимфу, что косы свои заплетает изящно, там встретил.

На очаге у неё ярко пламя пылало большое.

[60] Запах повсюду неся благовоний и колкого кедра,

Остров окутывал дым. Нимфа ткань ткала, пела красиво,

Ткацкий станок обходя с челноком золотым и искусным.

Густо разросшийся лес окружал отовсюду пещеру,

Тополем чёрным, ольхой, кипарисом высоким душистым.

[65] Всюду гнездились в листве длиннокрылые быстрые птицы:

Ястребы, скопы; ворон стаи шумных приморских, крикливых;

На побережье они добывали себе пропитанье.

Также у входа ковром по скале виноград поднимался,

Пышно разросшись; кругом ягод тяжкие гроздья свисали.

[70] Рядом четыре текли светлоструйных источника чистых,

Близко друг к другу; потом разбегались они друг от друга.

Всюду на мягких лужках здесь фиалки цвели с сельдереем.

Если б сюда вдруг попал бог бессмертный, на остров прекрасный,

Был бы он радостно здесь красотой изумлён до восторга.

[75] Так, созерцая, стоял, восхищаясь, бог Аргоубийца.

После того как на всё, восторгаясь, Гермес нагляделся,

Внутрь он пещеры вошёл преогромной. И, гостя увидев,

Нимфа, краса средь богинь, его тут же, взглянув лишь, узнала.

Боги бессмертные быть незнакомы друг другу не могут,

[80] Даже когда делит их друг от друга большое пространство.

Но Одиссея внутри не увидел он, сильного духом.

Тот, как обычно, сидел на утёсе над морем, и плакал.

Там он все дни проводил, горем душу питая и плачем;

Взгляд, помутневший от слёз, не сводил он с пустынного моря.

[85] Нимфа Гермеса на трон усадила, сверкающий ярко.

После спросила его вида дивного нимфа Калипсо:

«Что же тебя привело, о, Гермес златожезленный, в дом мой?

Здесь ты желанен и чтим! Только раньше ко мне не бывал ты.

Что тебе нужно, скажи. Всё исполнить велит моё сердце:

[90] То, что исполнить смогу, то, что в силах сама я исполнить.

Прежде, однако, моё угощенье отведать ты должен».

Это сказав, дивный стол перед гостем воздвигла богиня.

И амброзийный нектар подала ему сладкий пурпурный.

Пищи охотно вкусил благовестник, бог Аргоубийца.

[95] После того, как поел, насладив душу пищей бессмертных,

С речью ответной Гермес обратился к прекрасной богине:

«Бога, богиня, меня о приходе моем вопрошаешь?

Что ж, я тебе расскажу всё, как есть, раз сама ты велишь мне.

Зевсом я послан; не сам произвольно к тебе я явился.

[100] Кто ж добровольно помчит в эту даль бесконечного моря

Горько-солёного, где не увидишь жилищ человека,

Что нас и жертвами чтит, и приносит для нас гекатомбы!

Волю же Зевса никто, щитодержца, нарушить не смеет

Даже и между богов, не исполнить её невозможно.

[105] Ведает он, что здесь скрыт, у тебя, злополучнейший самый

Муж из тех славных мужей, что сражались под Троей Приама

Все девять лет; взяв её на десятый, – отплыли в отчизну.

Но возвращаясь, они разозлись умудрились Афину!

Ветер она послала им, вздымающий страшные волны.

[110] Спутников всех растеряв в бурном море, он сам напоследок,