Одиссея 2.0: Погоня за Аидом (СИ)

Когда супруги пошли вперёд, показывая путь к столовой, Немо внезапно обнаружил, что на Лилии надеты леггинсы из чешуйчатой кожи.

— Подбери слюни, — Медоу ущипнула напарника за плечо. — Ты что, в первый раз увидел женщину.

— Кажется, да, — открывавшийся ему вид, действовал не хуже анестезии.

— Ты и на Пенни так пялишься, животное?

— Пенс — не женщина. Она — засранка, которая ковыряется в носу и подбрасывает козявки в твою кашу.

Неизвестно, сколько бы ещё Немо вгонял Медоу в краску своим видом, если бы в столовой его не отвлекло нечто более сексуальное. С белоснежных фарфоровых тарелок ему самым непристойнейшим образом строили глазки шкварчащие стейки. Занятый гипнотизированием мяса обрванец и не заметил, что количество Лестригонов удвоилось. В столовой родителей ждали младшие члены семейства, смахивающие на клонов отца и матери.

— А из чего это? — Медоу с опаской смотрела на непривычное блюдо, пока её напарник разрывал зубами слегка сочащееся кровью мясо.

— Говядина…

— Свинина…

— Прошу меня простить, запамятовал. Говядина была на прошлой неделе. Сегодня стейки из свинины.

— Из настоящей хрюшки, что ли? Живой?

— Свиньи обычно намного лучше людей, — подала в наушнике голос Лисса, только что закончившая смотреть очередную мельпу и вынужденно отвлёкшася на реальный мир.

— Разумеется. Мясо совершенно натуральное. Попробуйте обмакнуть в брусничный соус.

Медоу отодвинула от себя тарелку и с ужасом посмотрела на Немо, который пытался прожевать кусок размером с собственную голову. Услышав совет хозяев, он стал вливать соус прямо в рот.

— Фухиф фто хи? — мусорщик каким-то чудом проглотил кусок. — С каких пор ты крови боишься?

— Свиньи мне ничего плохого не сделали. И вообще, у меня детстве была плюшевая хрюшка Сфено. Она была моей лучшей подругой.

— Свинка Сфено?

— Мне было года три, тупица. Что ты от меня хочешь?

Филипп, сын Лестригона, забрал у Медоу тарелку и отдал пролетавшему мимо дрону. То же самое он проделал и со своей порцией.

— Отец, может быть обойдёмся сегодня вегетарианским меню?

— Ещё чего. Не буду я садиться на диету только из-за того, что у тебя фетиш на железо..

— Лив, — мать двухметровой бунтарки предостерегающе подняла бровь. На что её дочь закатила глаза.

Пока на него никто не смотрел, Немо стащил с подноса дрона невостребованные стейки. Филипп же проводил Медоу на другой конец стола, где их ждал печёный картофель в сливочном соусе.

Остаток обеда мусорщик развлекал хозяев байками из жизни на Свалке, а его напарница рассказывала Филиппу о происхождении протезов. Лив не соврала, молодой медик действительно проявлял самый живой интерес к вопросам трансгуманизма. Особенно сильно его волновало, как Медоу удаётся справляться со столь неподходящими по размеру руками.

— Не поймите меня неправильно, но ваши протезы наверняка весят больше остального тела. И, учитывая, что этот вес не распределён равномерно, а весь приходится на места сочленения, нагрузка должна быть ошеломительной.

— Вы разве не знали, что интересоваться весом дамы, неприлично? — Медоу картинно насупилась, после чего звонко засмеялась. У сидящего на другом конце стола Немо мурашки пробежали по спине. На его памяти такой весёлой она была только, когда рассказывала об убийствах корпоратов.

— Простите мне мою дерзость. Я только хотел сказать, что восторгаюсь этой работой, — Филипп провёл пальцами по манипулятором с такой нежностью, будто они были сделаны из лепестков роз, а не из стали. — Хотел бы я познакомиться с мастером.

— Это вряд ли. Лапки мне установил один дед, с которым я познакомилась на каторге. Там все должны работать, даже если рук нет. Пришлось выкручиваться.

— Поразительно. Он проделал эту работу в условиях Лабиринта?

— Ага. Он ещё что-то с хребтом начал делать, но потом куда-то пропал. Никто, с кем я общалась, не смог объяснить, что у меня на спине.

— Вы позволите?

— Мы едва знакомы, а вы уже пытается снять с меня рубашку? — увидев, как залитый краской Филипп одёрнул руку, она поспешно добавила. — Я шучу-шучу. Не волнуйтесь, времена, когда мужчины хотели меня раздеть, давно прошли.

Медоу повернулась спиной к собеседнику, и тот аккуратно обнажил её поясницу. Вдоль позвоночника тянулись крупные шрамы. Каждый позвонок неестественно выдавался наружу, а в некоторых местах из-под кожи проступали металлические детали. Этот гребень придавал ей сходство с ящерицей.

— Знаете, Медоу, — Филипп дотронулся до одного из выступающих позвонков и почувствовал, как его владелица вздрогнула. — Пластические операции одни из самых дешёвых. Простейшие из них доступны даже на Свалке.

— Что это значит? — Медоу дёрнулась, попытавшись встать, но юноша положил ей руку на плечо.

— В наше время изменить внешность так же легко, как одежду. Если кто-то решает не только сохранить шрамы, но и не боится их показывать, это несёт определённый посыл. Не так ли?