Одиссея авианосца «Энтерпрайз» (Война в океанах)

В 18 часов 23 минуты американские летчики вышли на неприятельские танкеры, а в 18 часов 30 минут — на главные силы противника. Японская эскадра отступала тремя параллельными кильватерными колоннами, растянувшись в ширину на добрый десяток миль. Она состояла из шести авианосцев, четырех линкоров, одиннадцати крейсеров и двадцати двух эсминцев. (Состав японской эскадры был уточнен по донесениям командиров экипажей бомбардировщиков, поскольку самолеты-разведчики засекли только незначительную ее часть.) Командиры авиагрупп распределили цели: главная — авианосцы. Атака была быстрой, напряженной и зрелищной. Бомбардировщики начали входить в пикирование при ярком свете закатного солнца, а закончили налет уже в полумраке, когда окутанное сумерками небо озарялось лишь огненными шлейфами снарядов, которые изрыгали корабельные  зенитные орудия. В воздух успели подняться не более четырех десятков «зеро», однако сформироваться в боевой порядок они не успели — и действовали каждый по себе. Неприятельских самолетов и впрямь было слишком мало, чтобы отразить столь массированный налет. Поэтому большинство американских бомбардировщиков выходили на цели без каких бы то ни было препятствий с воздуха — но не с моря. Зенитные орудия противника огрызались яростно — как никогда прежде. Японцы пустили в ход трассирующие — термитно-фосфорные снаряды, следом за которыми в небо, как во время фейерверка, тянулись длинные огненные шлейфы всех цветов радуги — ярко-красные, зеленые, желтые, белые, розовые, иссиня-черные. Но невзирая на небывалую мощь заградительного огня, один неприятельский авианосец был потоплен, другой получил серьезные повреждения — и не исключено, что вскоре затонул, — на третьем вспыхнул пожар, остальные же отделались незначительными повреждениями. Кроме того, ко дну пошли танкер и два эсминца. Американцам же налет обошелся потерей восемнадцати бомбардировщиков. Остальные, израсходовав все боезапасы, легли на обратный курс.

* * *

Первые донесения летчиков о результатах налета поступили на борт американских авианосцев к 19 часам, после чего в эфире снова наступило молчание. Моряки «Энтерпрайза», узнав, чем закончилась атака, пребывали в молчании. Впрочем, ход их мыслей угадать было нетрудно. Они с ужасом думали о своих товарищах-летчиках, которые, по сути, были обречены: те из них, кого сбили и кому удалось надуть спасательный плот, рано или поздно погибнут от голода и жажды, либо их сожрут акулы. Участь остальных тоже была не из завидных: во-первых, им надо было дотянуть обратно, а во-вторых — совершить посадку на авианосцы. Но как? На море легла кромешная, безлунная ночь. Эскадра с притушенными огнями — согласно правилам передвижения в районе боевых действий.

О подходе бомбардировщиков можно было судить по характерному шуму, послышавшемуся вдруг из громкоговорителей, настроенных на частоту самолетных переговорных устройств. Шум мало-помалу нарастал. Вслед за тем до моряков, собравшихся возле громкоговорителей, донесся приглушенный гул голосов: летчики, похоже, переговаривались между собой все разом. Но разобрать, о чем они говорили, было трудно. И вдруг из громкоговорителей послышался неожиданно четкий, бесстрастный голос: «Это конец, Джо! Я падаю. Прощай, Джо!» Джо не отвечал. Другой голос, самый громкий и встревоженный — совсем еще мальчишеский, — твердил один и тот же позывной, как заведенный: «На связи... (позывной). Кто-нибудь, ответьте, где я? Прошу уточнить мое местоположение! На связи...» Третий голос звучал совершенно невозмутимо: «На связи Скарлет-два. У  меня горючего осталось литров двадцать, не больше. Буду садиться на воду». А некоторое время спустя голоса летчиков зазвучали уже совсем четко — однако при том морякам казалось, будто они доносятся из потустороннего мира, отгороженного от действительности непроглядной завесой ночного мрака. Никто из летчиков пока и не думал садиться на авианосец. В эфире только и было слышно: «У меня осталось столько-то литров». Или: «У меня топлива от силы минут на пять». Кто-то из пилотов, видно, перед тем, как приводниться, бросил в эфир прощальное сообщение: «Ребята, постарайтесь найти меня завтра!» Да уж, положение летчиков казалось безысходным — и надеяться им оставалось только на самих себя. Теперь радиосообщения были совсем короткие — из них явствовало, что у большинства самолетов горючего в обрез. Некоторые пилоты называли только свой позывной и прибавляли: «Сажусь на воду». А кто-то из летчиков предложил своему товарищу по звену следующее: «Готов? Тогда садимся на пару!»

В 20 часов 15 минут служба воздушного радиослежения доложила о подходе первых самолетов.