Одиссея авианосца «Энтерпрайз»

Вскоре стемнело: вечер наступил на удивление быстро — просто невероятно! А может, Хейну это только показалось? Время коротали за разговорами: матросы делились догадками и предположениями, куда же их в конце концов занесет: иногда на плоту происходило шевеление — люди поворачивались, садились или ложились, пытаясь примоститься поудобнее. Когда кто-нибудь начинал говорить, его внимательно выслушивали, как будто ждали, что он вот-вот сообщит нечто очень важное, потом все скопом принимались обсуждать услышанное, поднимая гвалт, который не стихал до тех пор, пока кому-то в голову не приходило что-нибудь эдакое, сногсшибательное. Внезапно сделалось совсем темно (погода резко испортилась). Пошел дождь. В сгустившихся сумерках было видно, как к одному плоту медленно приближается другой, а за ним третий. Их толкали перед собой, работая ногами, матросы, которые находились в покрытой толстой пленкой мазута воде. Плотики сблизились почти вплотную: люди, как видно, решили держаться ночью все вместе.

Когда же на море опустилась ночь, матросы уже совершенно отчетливо различали вдалеке корабельные огни — их было много... Через каждые две минуты кто-нибудь да кричал: «Корабль!» И всякий раз все поворачивались в указанном направлении, вглядывались во тьму, кричали, размахивали руками. Но вслед за тем призрачное видение исчезало, будто растворяясь в непроглядной ночной мгле. Дождь перестал. Море, слава Богу, было спокойное. И все же это была плохая ночь — прежде всего из-за громких стонов и бурных метаний. Это умирали тяжелораненые. Перед смертью они в беспамятстве отчаянно стонали, причитали, бились в судорогах. И глядеть на их мучения было страшно. Вряд ли есть другое место, где смерть кажется более жуткой, чем на утлом плотике, который переполнен людьми, потерпевшими кораблекрушение. Стенания умирающих подчас даже заглушали возгласы: «Корабль!.. Корабль!..» — отчего положение матросов с «Джуно» казалось и вовсе безнадежным.

А потом люди начали страдать от последствий долгого пребывания в мазуте. Они были перепачканы им с ног до головы. От мазута разъедало и жгло глаза, так что их уже невозможно было открыть. «Скоро мы все ослепнем!» — завопил кто-то, и все остальные принялись скулить, точно малые дети. И тут одному матросу пришла в голову блестящая мысль. Вокруг плотов всюду плавали рулоны туалетной бумаги. В середине она была сухая и чистая. Ее-то матросы и пустили в ход, чтобы протирать глаза. Потом у некоторых начались нестерпимые рези в животе, оттого что они наглотались мазута. От  этой проклятой дряни не было никакого спасу. Мазутная пелена оказалась настолько толстой и плотной, что от нее с трудом можно было оторвать спасательный пояс, — они плавали в жиже вместе с другими предметами. Матросы думали, что непременно умрут, если не выберутся из мазутного плена. И тогда было решено толкать плоты, работая ногами, как они это делали вчера, а в каком направлении двигаться, им было все равно — лишь бы поскорее выплыть на чистую воду.

— Да вы спятили! — крикнул кто-то. — В чистой воде полно акул!

* * *

А ведь никто об этом и не подумал. При слове «акулы» все так и оцепенели от ужаса, и в наступившей тишине слышались только стоны раненых. Наконец стало светать. Море было пустынно.

На одном из плотов находился офицер — он объявил, что готов принять на себя командование, поскольку надо любой ценой добраться до земли. Она маячила на горизонте как раз перед тем, как корабль начал тонуть (это был остров Сан-Кристобаль — он лежал в 20 милях от места крушения «Джуно»), значит, до нее было совсем рукой подать. Тогда ему снова напомнили про акул.

— Акулы никогда не нападают на живых людей. Тем более, если их много, в смысле — людей, и все держатся вместе. Из плотов соорудим одну связку. Те, кто покрепче, переберутся в головной плот и возьмут на буксир два других — там надо разместить раненых. Остальные поплывут рядом, а когда устанут, смогут в любое время ухватиться за плот и передохнуть.

Так и порешили. На то, чтобы связать плоты между собой, ушло Бог весть сколько времени, потому что люди были измотаны и у них все валилось из рук. И лишь благодаря удивительным организаторским способностям того самого офицера (это был лейтенант Блоджетт) связка в конце концов была готова. И вот самые сильные и здоровые принялись толкать плотики прямо перед собой. Вперед продвигались чертовски медленно, но все же продвигались. Наконец — чистая вода. Но где же акулы? Их не было и в помине. Так они плыли весь день и всю ночь, толкая плотики перед собой и попеременно меняя друг друга. Офицер указывал направление, ориентируясь по звездам. На море, на беду, поднялось волнение. К тому же у потерпевших кораблекрушение моряков, с тех пор как затонул «Джуно», во рту, понятно, не было ни маковой росинки.