Одиссея для двоих

— Брось, — сказал Диминг. — Для этого тебе пришлось бы стать невидимым.

Ангел исчез. Диминг заморгал, медленно подошел к шлюпке, провел рукой по обшивке.

— Ничего сверхъестественного, если знать, как это делается. По какой причине генератор мигополя нельзя миниатюризовать до размеров, скажем, кулака? — донесся из воздуха голос Ангела. Диминг резко обернулся. Никого. Глаза его расширились. Он прижался спиной к шлюпке. — Я здесь, — весело сказал Ангел и появился правее того места, где Диминг ожидал его увидеть. Откинул полу золотистой мантии и передвинул пояс на другую сторону. Диминг успел мельком заметить какую-то маленькую пластиковую коробочку с закругленными гранями.

— Тебе следует уяснить, — сказал Ангел, — что человеческие существа по природе своей суеверны и нуждаются в предмете поклонения. Если их теологию заменить наукой, они просто начнут поклоняться науке. Мы даем им только то, что нужно. Мы никогда не тщились выдавать себя за что-то особенное, однако в то же время не опровергаем создавшееся мнение. Если нас считают властолюбивыми работорговцами, мы представляем доказательства противного. Если нас окружают ореолом полубогов или что-нибудь в этом роде, мы не оправдываемся. И это дает эффект. Войны не было так давно, что половина человечества не знает, что это слово означает. А появились мы, когда нужда в нас была самая настоятельная, поверь. Когда человек расширял рубежи своих владений среди внеземных цивилизаций, и вопреки им, и через них. Нужно было распространять учение, в противном случае, черт побери…

— А в чем заключается ваше учение? В чем, собственно, суть?

— Я уже говорил тебе, но оно так чертовски просто, что никто не хочет в него верить, пока не увидит в действии — но и тогда находит другие слова, чтобы его сформулировать. С тобой я попробую еще раз. — Ангел засмеялся. — Наша доктрина формируется кратко: будьте добры друг к другу. И это и есть ключ от неба.

— Мне надо это обмозговать, — сказал Диминг, угнетенный и подавленный. Вдруг он встрепенулся. — Обдумаю позже… Я слыхал о вас всякую всячину… Будто бы вы не едите…

— Это правда.

— И не спите.

— Точно. Так же как и не размножаемся — не удалось еще нам так овладеть трансформацией, чтобы можно было применять ее к женщинам. Но когда-нибудь у нас получится… Мы не отдельный вид, не раса; мы не супермены — ничего подобного. Мы продукт садизма техники, растения иньянь.

— Иньянь!

— Это наша мрачная и смертоносная тайна, — засмеялся Ангел. — Ты же знаешь, что это зелье способно сделать с человеком, принимающим его без ограничения. Употребляемое как должно, оно делает вас зависимым от него не более, чем обыкновенное лекарство. И видишь ли, Диминг, нельзя, ну просто невозможно впятеро усилить свой интеллект, не уяснив в то же время, что люди должны быть взаимно добры. Ну так вот это учение, как я его назвал, не есть как таковое ни доктриной, ни философией. Это просто логическая неизбежность. К слову сказать, если не пожелаешь присоединиться к нам, про иньянь не болтай; в противном случае придется сделать тебе бо-бо.

— Что ты сказал? — вырвалось у Диминга. — Если не пожелаю… А у меня есть выбор!?

— Ты впрямь способен вообразить ситуацию, что мы заставим тебя призывать людей быть взаимно милосердными? — спросил Ангел, нахмурясь.

Диминг зажмурился, отошел на несколько шагов, потом вернулся, ударяя кулаком по раскрытой ладони.

— Ну ладно, значит, вы меня не заставляете. Но у меня все равно нет выбора. Могу поверить вам на слово, — хоть пройдет много месяцев, прежде чем всерьез в это поверю, — что вы не таскаетесь за мной по пятам. Но не могу я вернуться в эту галиматью на Земле, где идет прахом дело старого Рокхарда, а власти суют нос во все его связи…

— О чем это ты? — спросил Ангел и засмеялся. — Диминг, какая галиматья?

— Но ведь Рокхард…

— Не было никакого Рокхарда. Ты слыхал о Рокхарде, прежде чем тот толстячок навестил тебя тогда вечером?

— Нет, но это не значит… О господи, именно, что значит… Ну ладно, но что с этим его генеральным провалом, с его делами, это же было во всех программах новостей, я сам слышал…

— И сколько раз ты это слышал?

— Пока был на Иоланте! Своими глазами… Ага. Ага, понимаю, это был сеанс специально для меня…

— Нельзя было допустить, чтобы ты что-нибудь заподозрил, — любезно пояснил Ангел. — Вот ты и не заподозрил.

— Ваши искусные пилоты меня едва не подстрелили. Я же мог погибнуть.

— Ясное дело.

— Если честно, промолчи я тогда, пока торчал, законсервированный в опоре того корабля, так и сидел бы в ней по сию пору?

— Справедливо.

— А если бы схалтурил на Ибо, заполучил бы порцию из разрушителя?

— Когда с этим освоишься, не будешь так возмущаться. Конечно же, тебе грозила опасность. Все было так спланировано, что ты мог совершить правильный выбор или неверный, а между ними было еще достаточно свободы. Ты выбрал правильно, и потому сейчас здесь. Ты можешь нам пригодиться. Тот, кто в чрезвычайной ситуации делает неправильный выбор, нам не нужен.

— Говорят, вы вдобавок бессмертны, — сказал вдруг Диминг.