Одиссея генерала Яхонтова

— Одно другому не противоречит. Ленин безусловно весьма ученый человек, интересен его анализ российской экономики, есть у него и философские труды, но Ленин делает из своих научных изысканий абсурдные выводы. Ну, лозунг большевиков: «землю — крестьянам» понятен. Но остальные? Как рабочие будут управлять государством? Слесарь придет в министерство финансов, извозчик станет во главе дипломатического ведомства? А в армии? Какой-нибудь вахмистр заменит Деникина? Брусилов будет козырять фельдфебелю?! Вздор! Большевистское восстание может привести только к анархии. Смотрите на вещи трезво. Кто такие большевики? Мастеровщина, матросня, солдатня. Где гарантия, что они будут действовать по ученым рецептам господина Ульянова?

— Кто это — Ульянов?

Верховский засмеялся:

— Вы действительно невинны в политике, Виктор Александрович! Ульянов — это подлинная фамилия Ленина. Теперь посмотрите на внешнеполитическую сторону программы большевиков. Они требуют немедленного выхода из войны, то есть сепаратного мира. Они толкают Россию к предательству общего дела Антанты. Представьте себе чисто теоретически. Вот они взяли власть. Естественно, она существовать не сможет, через день-два обнаружится, что самый чумазый кочегар не способен быть министром путей сообщения… Но во что обойдется эта авантюра стране? Во сколько жизней, миллионов рублей, в какой дипломатический ущерб? И уверяю вас, ни немцы, ни турки не будут джентльменски ждать, когда кончится наша смута.

Несколько раз подолгу беседовал Яхонтов с Верховским. Виктор Александрович после некоторых колебаний принял предложение и вскоре был представлен Временному правительству как новый товарищ военного министра. Но Яхонтов оговорил себе одно условие, которому было суждено сыграть важную роль в его судьбе: он оставил за собой должность русского военного агента в Японии и в этом качестве остался подчиненным начальнику Генштаба.

Яхонтов занялся отношениями с союзниками и подготовкой к поездке в Париж.

В правительстве Керенского

По прошествии многих лет человек может сказать: «Помню, за три дня до начала войны…» или: «Не забыть, как всего за неделю до революции…» Но это он сейчас знает, когда вспыхнула революция и началась война. Тогда он этого не знал. В этом корень неосознанных ошибок многих мемуаристов. Не избежал ее и Яхонтов.

Со временем ему стало казаться, что чуть ли не все свое пребывание в России осенью 1917 года, особенно после того, как он принял должность товарища военного министра Временного правительства, он вместе со своим шефом Верховским ясно осознавал, что Россия воевать уже не может, что необходимо немедленно заключить мир и что они с Верховским доказывали это Керенскому и другим членам правительства. Между тем документы, изыскания историков, восстановивших хронику того времени день за днем и час за часом, говорят об ином. Говорят о том, что еще 13 октября 1917 года Верховский считал, что армию, режим, существующий порядок (если то, что тогда происходило, называть порядком) еще можно спасти. А Яхонтов был лоялен Верховскому до конца. И есть возможность проследить и понять, как Виктор Александрович воспринимал события в те дни, которые потрясали мир. И начать надо с того, что тогда Яхонтов отнюдь не считал, как Джон Рид, что происходит потрясение мира. Это он осознал гораздо позднее.

А тогда в центре его внимания оказывались события, которые теперь интересуют разве что историков; и напротив — самое главное (повторим — самое главное, как стало известно потом) он пропустил. Вот как это происходило.

7 октября 1917 года в Петрограде торжественно открылся Предпарламент, как для краткости называли Временный совет Российской республики. «Парламентское» звучание сего органа обманчиво. Туда никто никого не выбирал, члены этой «говорильни» милостиво приглашались бонапартистской кликой Керенского, как насмешливо писала большевистская газета «Рабочий путь». Известно, что Керенский весьма цинично относился к бессильному Предпарламенту, который не имел никаких прав. С другой стороны, известно, что Верховский воспринял «говорильню» всерьез. «Говорильне» отвели место в белом зале Мариинского дворца, где при царе заседал Государственный совет. Выдули из помещения монархический дух, то есть убрали бюст Николая II и сняли со стены картину Репина «Заседание Государственного совета». На первое заседание Предпарламента пришли иностранные дипломаты, журналисты, гости. Поактерствовал вступительной речью Керенский и закончил тем, что попросил на председательское место «бабушку русской революции» эсерку Брешко-Брешковскую. Та, в свою очередь, предложила избрать председателем эсера Авксентьева.