Одиссея Гомера

Коп наконец-то нарисовался у окна с выписанным столь дотошно штрафом и предупреждением «сбавить скорость», которое из-за него же пришлось проигнорировать: едва полицейская машина скрылась из виду, как педаль газа вновь ушла в пол. Гомер уже не просто выл, а выл с хрипотцой, не замолкая до самого родительского дома. Тони и Феликс избавили свой слух от мучений, напялив наушники CD-плееров, прихваченных с собой в дорогу.

Из всех, кого я знаю, единственный человек, который помешан на пунктуальности больше, чем я — это моя мама. Заслышав шум подъезжающей машины, с криком «Они уже здесь, Дэвид!» она стояла на пороге.

— Как можно так опаздывать?! — на ходу успела протараторить она, пока я выуживала из машины неуступчивую корзинку с Гомером, а Тони с Феликсом перебрасывали сумки из моего багажника в багажник машины моих родителей. — Почему вы не выехали раньше?

В ответ я стрельнула в нее убийственным взглядом.

— Поехали. Без лишних слов.

Скарлетт и Вашти, похоже, уже примирились со своей участью, поскольку всю дорогу до аэропорта ехали молча. Гомер продолжал бесчинствовать, завывая на все лады, допуская затишье лишь для того, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.

Тони, Феликс и я со всеми корзинками теснились на заднем сиденье. Пытаясь попадать в периоды затишья, мама решила пожаловаться мне на дорожку.

— Не могу поверить, что ты уезжаешь. Я буду так скучать по тебе…

— Что?! — в свою очередь пытаясь докричаться до нее, переспросила я. — Ничего не слышно!

— Скучать буду! Сильно скучать! — долетело до меня словно издалека.

— Я тоже! — крикнула я.

Отец оказался более удачливым водителем, чем я, и каким-то чудом мы оказались в аэропорту за тридцать минут до начала рейса.

— Для долгих прощаний времени нет, — решительно сказал отец, подталкивая наши сумки к носильщику с тележкой.

Закинув Гомера за спину, я по очереди обняла родителей. Затем, размахивая билетами, Тони, Феликс и я гурьбой побежали по терминалу к металлодетекторам.

— Где вы столько кошек набрали? — подняла бровь офицер охраны, когда мы забросили на конвейерную ленту три корзинки подряд.

Порывшись в сумке, я предъявила все наши медицинские справки, которые она окинула беглым взглядом.

— Это «Кошачий концерт» на гастролях, — с долей остроумия правдиво ответил Феликс. — Быть может, слыхали о таком?

— Ммм… — напрягла память офицер и улыбнулась. — Что-то припоминаю. — Она нагнулась и заглянула в клетку к Вашти. Моя кошка ответила ей взглядом, полным бесконечного страдания. — Какая красавица! В вашем шоу она, наверное, звезда?

— В нашем шоу нет маленьких ролей, — со всей серьезностью поведал Тони. — Есть только маленькие артисты.

Тем временем Гомер проехал металлоискатель, и я, подхватывая его, сделала своим спутникам страшные глаза.

— Пошевеливайтесь, ребята!

К нашему сектору мы рванули, как на стометровке, и только на финише перевели дух. Стоя на ватных ногах, я, тем не менее, не забыла достать из сумки пузырек с кошачьим транквилизатором, который наш знакомый ветеринар рекомендовал, как он выразился, «раздать» перед самой посадкой. Феликс и Тони встрепенулись:

— Это что, нам?

— Да нет, только кошкам, — ответила я.

— Слушай, а тебе не кажется, что куда проще скормить все нам, а кошек оставить в покое? — осведомился Тони.

Действительно, кошки не проявили энтузиазма, увидев пилюли, однако проглотили их без особого сопротивления. У меня даже возникло подозрение, граничащее с уверенностью, что они решили для себя: поскольку ближайшее будущее ничего хорошего им не сулит, то пережить его лучше в бессознательном состоянии.

А вот с Гомером вышла совсем другая история. Едва я расстегнула змейку, как он совершил отчаянную попытку побега. Чтобы удержать его, пришлось применить силу, и не только мою. Феликс держал корзинку, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы изнутри торчала лишь голова, в то время как я, осторожно разжав Гомеру челюсти, одной рукой выкладывала ему на язык маленькую таблеточку, а другой поглаживала шею, чтобы вызвать глотательный рефлекс. После чего я закрыла ему рот и выждала минуту, если не две, прежде чем освободить его. Почувствовав, что рот свободен, Гомер тут же выплюнул таблетку на пол.

— Ну же, Гомер! — простонала я. — Всего одну таблеточку, за маму!

Я вновь разжала ему челюсти и вложила таблетку. И вновь подержала рот на замке, поглаживая горло.

С тем же успехом.

У меня самой к горлу подступило отчаяние. Чего греха таить, все события этого утра уже стояли мне поперек этого самого горла. А тут еще это: если Гомер проорал всю дорогу в автомобиле, то что будет в самолете? «Выход один, — решила я, — продолжать».