Одиссея капитана Балка. Дилогия (СИ)

При этом его кредо примерно такое: «штык — молодец, только ума у него поменьше, чем у пули». Сам он всегда готов выйти против кого угодно, но вот бойцов своих в штыки бросить, — это для него худшее из зол. Как он сам нам говорил: «правильно, это когда твой бывший враг так никогда и не понял, что, откуда и от кого ему прилетело». Выполнить боевую задачу, не потеряв при этом своих людей, — вот главная премудрость войны в его понимании.

А уж какая у него, камрады, изобретательность по части этой самой «премудрости»! Одни только мины-ловушки чего стоят. Об этой военной инженерии вы еще много чего узнаете. Не буду пока забегать вперед.

— Макс, а ваша ИССП, она ведь специально создавалась, чтобы с революционерами бороться, как в России, так и везде по миру? У нас так о вас раструбили газетчики.

— Это то, что лежит на самой поверхности, Роберт. Одно из направлений, хотя очень важное. Но наша задача много шире. Ведь враги у Империи не только доморощенные. Поэтому кто-то в конторе работает по внутреннему подрывному элементу, кто-то по политэмиграции. Это в большинстве своем бывшие офицеры полиции и жандармского корпуса. Кто-то, вроде нас с Василием Александровичем, занимается ее иностранными противниками. Вы ведь понимаете, что основной поток финансов на «дело русской революции» не российского происхождения. А есть еще статистика, агентурная разведка, контрразведка и много чего разного…

Так что интерес с нашей стороны к делу ирландского освобождения не на пустом месте возник. Но я понял твой вопрос.

Для меня было удивительным, что вместо гвардейской армейской карьеры, Василий вдруг ушел в тайную полицию. Да, многие господа-дворяне у нас считают такую службу делом неблагородным, грязным. Или же безперспективным по карьерным соображениям. А в армии он мог со временем до фельдмаршала дослужиться. Я на полном серьезе. С такими талантами — запросто.

Но когда он мне на пальцах объяснил, что война с англосаксами и их марионетками не закончена, что она лишь перешла в иную, «холодную» форму, и нам нет смысла галифе по ресторанам, да игорным залам протирать, я минуты не раздумывая, последовал за ним. И нисколечко не стыжусь того, что мой командир на двадцать лет меня моложе. Служить под его началом почитаю за честь и редкостную удачу.

Вот так как то, друзья мои…

— Ну-с, господа журналисты и издатели, в шкурке простого декматрозе не слишком утомительно пока? — с улыбкой поинтересовался Василий, втискиваясь на свободный край нижней полки крохотного кубрика, который ворчливый старик Рогге по его просьбе предоставил ирландским пассажирам, пересекающим пролив Ламанш под видом наемных матросов. Просьбе, естественно, подкрепленной соответствующим чеком.

— Спасибо, мистер Балк, все нормально. Тем более, что на работы нас никто не выгоняет. Есть время на бридж, на чтение, да и просто на разговоры. «Джемесон» будете?

— Раве что, граммов сто. За знакомство. Я к вам с другим умыслом заглянул. Пока наши дорогие «буры» вспоминают на юте свое прошлое трансваальское житье бытье, не возражаете, джентльмены, если мы кое-какие, интересующие вас моменты, поподробнее обсудим? Не все сразу, конечно, но у нас до Кильского канала еще есть двое суток с хвостиком…

— А почему именно до канала?

— Там все будет интереснее. Возле Вильгельмсхафена нас должен встретить русский легкий крейсер. Через сам канал и дальше в Петербург мы пойдем на нем.

— Вот это честь! Ради каких-то ирландцев Император подает целый крейсер?!

— Полагаете, молодые люди, что вы у меня единственные подопечные? — рассмеялся Балк в ответ на удивленную реплику младшего Маккаллога, — Кроме того, вы же не думаете, что у меня и моих товарищей дома мало работы? Каждый час на счету, на самом деле. Если я назову вам примерную сумму в фунтах, влитую японскими, английскими и американскими «доброжелателями» России в подрывные партии и оппозиции разных мастей только за один прошедший год, вы будете очень сильно удивлены. И последствия этой их щедрости нам предстоит разгребать долго.

— И при всей той массе задач, которая стоит перед вновь организованной русской тайной полицией, у Вас достало желания и времени на то, чтобы заняться проблемами ирландцев?

— Да, Дэниел. Ваше дело очень важно для нас. Очень!.. Но, конечно же, не только потому, что вы нам симпатичны, а англичане — нет. Хотя и это тоже. В конце концов, ирландцы — единственный народ в Европе, который, как и мы, русские, не подчиняется силе, не признает за ней права.

Но главное, вы сами это прекрасно понимаете, — наши государственные интересы. И среди них потребность достойного воздаяния тем, кто насолил России больше всех за сотню лет, начиная с убийства царя Павла. Долготерпение длиной в век заканчивается. И наш Император наконец-то созрел для того, чтобы подпалить Джону Буллю его толстую задницу в том самом месте, которое он привык считать своим задним двором.

Простите мой цинизм, господа, но сказанное — вам не в обиду, Ирландия прекрасная и красивая страна…

— Даже, невзирая на то, что супруга царя — любимая внучка королевы Виктории?