Одиссея капитана Блада

Мирный врач из Сомерсетшира Питер Блад прекрасно сознает, что борьба между королем и претендентом на престол — это борьба двух хищников, и народу нет никакой выгоды в нее ввязываться, потому что он ничего не выиграет, а потерять может многое. Дальнейшие события подтверждают правоту Блада: поражение Монмута стоило жизни многим тысячам простых людей — ткачам, сапожникам, кузнецам, каменотесам. Пэры, лорды и прочие аристократы, переметнувшиеся на сторону мятежного герцога, сумели откупиться и уйти от наказания, а тысячи «глупцов и безумцев», как называет Блад участников восстания, погибли в бою с королевскими войсками, окончив жизнь в тюрьмах, в ссылке и на виселице.

Читателю небезынтересно будет узнать, что к этим «безумцам» относился и сын бристольского купца, двадцатипятилетний диссентер Даниэль Дефо, будущий автор «Приключений Робинзона Крузо». После подавления мятежа и казни Монмута он в течение нескольких лет вынужден был скрываться, чтобы не разделить судьбу многих несчастных, к числу которых принадлежал и герой этой книги.

Силой обстоятельств Питер Блад все же втягивается в водоворот политических событий. Честный, мужественный и добрый по натуре человек, он остается в живых, спасая от смерти молодого штурмана Джереми Питта не только благодаря своей смелости и находчивости, но и потому, что «массовые казни были безрассудной тратой ценного человеческого материала, в то время как в колониях не хватало людей для работы на плантациях». К тому же люди, приговоренные за «участие в мятеже» к десятилетней каторге, не требовали никакой заботы о себе. Яков II, о котором лорд Черчилль, один из видных сановников того времени, говорил, что «сердце короля столь же чувствительно, как камень», фактически обрек ссыльных на мучительную смерть. Вынести рабство в Вест-Индии могли только единицы: изнуряющий климат, непосильный труд под бичами надсмотрщиков, тропические болезни и вечный голод косили белых невольников, и многие из оставшихся в живых завидовали тем, кто уже лежал в могиле.

С партией каторжников попадает в рабство к плантатору Бишопу и бакалавр медицины Питер Блад.

Автор романа не ставит своей целью разоблачать и обличать жадность и алчность колонизаторов, для которых единственное оправдание жизни в колониях, вдали от родины — это обогащение всеми средствами. И капитан, торгующий живым товаром, и плантаторы Барбадоса, и местные врачи — все без исключения озабочены одной лишь мыслью: наживой. Об этом в романе говорится не прямо, а косвенно, как бы между строк. Мечтой о наживе живут и моряки английского флота — они грабят испанские корабли, перевозящие ценности, так же как это, в свою очередь, делают испанцы и французы. Ничто не останавливает грабителей — ни международные соглашения, ни «святые» клятвы о «вечной» дружбе.

Читатель легко заметит неприязнь автора книги к Испании. Это отношение порождено своеобразной исторической традицией: на протяжении длительного времени Англия соперничала с Испанией, которую в равной степени ненавидели и французы и голландцы. Р. Сабатини не жалеет красок, повествуя о гнусных насилиях и бессмысленных жестокостях испанской военщины. Испанцы появляются на страницах романа не как представители цивилизованного мира, а как варвары, грабители и убийцы. И описания эти полностью соответствуют исторической достоверности.

Но честность художника не позволяет автору исказить истину и тогда, когда он говорит о своих соотечественниках. Эпизодическая, но яркая фигура циничного в жестокости верховного судьи Джефрейса, бандитские деяния королевских драгун в своей же родной Англии, палачи, орудующие веревками, топорами и котлами с кипящей смолой, зловонные тюрьмы… Автор не показывает «грязную тварь, сидящую на троне», — короля Якова II, однако по деяниям этого монарха-работорговца читатели могут судить о его моральном облике.

Отвратительный образ трусливого садиста полковника Бишопа, под охраной телохранителей собственноручно истязающих своих рабов, описание жизни заключенных, работающих на плантациях, — все это немногим отличается от испанских нравов в заокеанских колониях католического королевства. И правда становится еще резче и убедительней, когда из разговора Арабеллы Бишоп с доктором Бладом мы узнаем, что ее дядя далеко еще не самый жестокий плантатор на Барбадосе. Оказывается, на острове есть еще такие рабовладельцы-англичане, по сравнению с которыми полковника можно считать гуманным человеком.

Рафаэль Сабатини не принадлежал к плеяде писателей, ставящих своей целью разоблачить гнусную ложь официальных историографов. Они описывали отношения между туземцами и колонизаторами, как некую радужную идиллию, восхваляли цивилизаторскую роль завоевателей и восторгались их мужеством, самоотверженностью и отеческими заботами о бедных «дикарях». Архивные документы, с которыми Сабатини знакомился в процессе работы над очередным своим произведением, заставляли писателя говорить правду, потому что она была ярче всякой выдумки.