Одиссея капитана Блада. Остров сокровищ

Питер Блад еще раз внимательно поглядел на бывшего командира «Синко Льягас» и затем, поклонившись ему, отошел.

ГЛАВА XII

ДОН ПЕДРО САНГРЕ45

Обменявшись приветственными сигналами, «Синко

Льягас» и «Энкарнасион» легли в дрейф на расстоянии четверти мили друг от друга. Через это пространство покрытого рябью и залитого солнцем моря от «Синко Льягас»

к «Энкарнасиону» направилась шлюпка с шестью гребцами-испанцами. На корме с доном Эстебаном де Эспиноса сидел капитан Блад.

45 Sangre (исп.) – кровь, что соответствует значению этого слова (Blood) по-английски.

На дне шлюпки стояли два железных ящика, хранивших пятьдесят тысяч песо. Золото во все времена было отличным доказательством добросовестности, а Блад считал необходимым произвести самое благоприятное впечатление.

Правда, люди Блада пытались доказать ему, что он слишком уж усердствовал в обеспечении обмана, однако он сумел настоять на своем. Он взял с собой также объемистую посылку с многочисленными печатями герба де

Эспиноса-и-Вальдес, адресованную испанскому гранду, –

еще одно «доказательство», поспешно сфабрикованное на

«Синко Льягас».

В немногие минуты, оставшиеся до прибытия на «Энкарнасион», Блад давал последние указания своему молодому спутнику – дону Эстебану, который, видимо, все еще колебался в чем-то и не мог решиться высказать вслух свои сомнения.

Блад внимательно взглянул на юношу.

– А что, если вы сами выдадите себя? – воскликнул тот.

– Тогда все закончится крайне печально для… всех. Я

просил твоего отца молиться за наш успех, а от тебя жду помощи, – сказал Блад.

– Я сделаю все, что смогу. Клянусь богом, я сделаю все! – с юношеской горячностью воскликнул дон Эстебан.

Блад задумчиво кивнул головой, и никто уже не произнес ни слова до тех пор, пока шлюпка не коснулась обшивки плавучей громады «Энкарнасиона». Дон Эстебан в сопровождении Блада поднялся по веревочному трапу. На шкафуте в ожидании гостей стоял сам адмирал – высокий, надменный человек, весьма похожий на дона Диего, но немного старше его и с сединой на висках. Рядом с ним стояли четыре офицера и монах в черно-белой сутане доминиканского ордена.

Испанский адмирал прижал к груди своего племянника, объяснив себе его трепет, бледность и прерывистое дыхание волнением от встречи с дядей. Затем, повернувшись, он приветствовал спутника дона Эстебана.

Питер Блад отвесил изящный поклон, вполне владея собой, если судить только по его внешнему виду.

– Я – дон Педро Сангре, – объявил он, переводя буквально свою фамилию на испанский язык, – несчастный кабальеро из Леона, освобожденный из плена храбрейшим отцом дона Эстебана. – И в нескольких словах он изложил те воображаемые обстоятельства, при которых он якобы попал в плен к проклятым еретикам с острова Барбадос и как его освободил дон Диего.

– Benedicticamus Domino46, – сказал монах, выслушав эту краткую историю.

– Ex hoc nunc et usque in seculum47, – скромно опустив глаза, ответил Блад, который всегда, когда это было ему нужно, вспоминал о том, что он католик.

Адмирал и офицеры, сочувственно выслушав рассказ кабальеро, сердечно его приветствовали. Но вот наконец был задан давно уже ожидаемый вопрос:

– А где же мой брат? Почему он не прибыл на корабль, чтобы лично приветствовать меня?

Эспиноса-младший ответил так:

46 Benedicticamus Domino (лат.) – возблагодарим господа.

47 Ex hoc nunc et usque in seculum (лат.) – ныне и присно и во веки веков.

– Мой отец с огорчением вынужден был лишить себя этой чести и удовольствия. К сожалению, дорогой дядя, он немного нездоров, и это заставляет его не покидать своей каюты… О нет, нет, ничего серьезного! У него легкая лихорадка от небольшой раны, полученной им во время недавнего нападения на остров Барбадос, когда, к счастью, был освобожден из неволи и этот кабальеро.

– Позволь, племянник, позволь! – с притворной суровостью запротестовал дон Мигель. – Какое нападение?

Мне ничего не известно обо всем этом. Я имею честь представлять здесь его католическое величество короля

Испании, а он находится в мире с английским королем. Ты уже и так сообщил мне больше, чем следовало бы… Я

попытаюсь забыть все это, о чем попрошу и вас, господа, –

добавил он, обращаясь к своим офицерам. При этом он подмигнул улыбающемуся капитану Бладу и добавил: – Ну что ж! Если брат не может приехать ко мне, я сам поеду к нему.

Дон Эстебан побледнел, словно мертвец, с лица Блада сбежала улыбка, но он не потерял присутствия духа и конфиденциальным тоном, в котором восхитительно смешивались почтительность, убеждение и ирония, сказал:

– С вашего позволения, дон Мигель, осмеливаюсь заметить, что вот именно этого вам не следует делать. И в данном случае я высказываю точку зрения дона Диего. Вы не должны встречаться с ним, пока не заживут его раны.