Одиссея мичмана Д…

Ночной разговор на вахте особенный. Его не опишешь. Это то, что Станюкович называл «лясничаньем». Чего-чего в нем только нет! В нем воспоминания о прежних плаваниях, и забота о своем корабле, и глубокая философия простого человека. Разговор, в котором забываются подчиненный и начальник, но в котором остается улавливаемая лишь чутьем грань между старшим и младшим, где зналось, что можно сказать и вспомнить, а что нельзя.

Но сегодня Самойлов разговора не заводит. Чувствуется, что есть что-то такое, что его заботит, но чего он высказывать не рискует.

Время в свежую погоду летит быстро. Вот пробило 6 склянок, вот 7…

Вдруг слышу сзади шепот Самойлова:

- Вашсокродь, а вашсокродь…

- Чего тебе, Самойлов?

- Вашсокродь, а знаете, что вам доложу: старик наш не хочет идти в Средиземку!

От неожиданности не понимаю, в чем дело.

- Что ты чушь городишь? Какой старик?

- Да наш старик. «Пересвет» наш.

- Вот тоже выдумал! Откуда ты взял?

- Никак нет, не выдумал. Сами посудите. Прислали с Балтики лучших ахвицеров, а из Владивостока вышли - на камни сели. В Японии в док вошли - на что опытные инженеры, а тут посадили так, что котлы покривились. Лишний месяц в доку простояли. Опять же в Суэцком канале лоцмана, поди, по тридцать лет служат, всякие корабли проводили, а наш поперек поставили, так что ни взад ни вперед. Сколько возиться пришлось, чтоб снова в канал войти… Помяните мое слово, вашсокродь, не хочет «Пересвет» в Средиземку идти…

- Вот что, Самойлов, ты эту дурь из головы выкинь, не равно кто из молодых матросов услышит, только смутишь людей.

- Точно я не понимаю? - обиделся Самойлов. - Разве я матросу этакое што скажу? Слава Богу, сколько лет служу на флоте. В Балтике на «Павле» плавал… Я вам первому докладаю.

- Ладно, пусть уж будет и последнему. Все это, брат, фантазии. Выдашь ты это в кубрике, а затем пойдут плести и дальше. Пойми ты - железо! Какая душа в железе?

- Железо-то железо, это мы понимаем. Да только в ем жисть есть. Вот господин штурман девиацию компасов уничтожали, все магниты подкладывали. Говорили, влияние железа корабля выравнивают. А разве в мертвом влияние есть? Не иначе как живой он, корабль-то. А раз живой, то обязана и душа в ем быть.

- Хочешь - верь, Самойлов, хочешь - не верь, дело твое. Но мой тебе совет: держи язык за зубами, а то попадешь ты, брат, в передрягу. Скажут, что трусишь и команду мутишь. И кончишь карцером, как пить дать. А теперь иди, буди смену. Поговорим как-нибудь потом.