Читаем Одиссея последнего романтика полностью

Одиссея последнего романтика

Он умер… Прах его, истлевший и забытый,В глуши, как жизнь его печальная, сокрытый,Почиет под одной фамильною плитойСо многими, кому он сердцем был чужой…Он умер — и давно… О нем воспоминаньеХранят немногие, как, старое преданье,Довольно темное… И даже для меняТемнее и темней тот образ день от дня…Но есть мгновения… Спадают цепи лениС измученной души — и память будит тени,И длинный ряд годов проходит перед ней,И снова он встает… И тот же блеск очейГлубоких, дышащих таинственным укором,Сияет горестным, но строгим приговором,И то же бледное высокое чело,Как изваянное, недвижно и светло,Отмечено клеймом божественной печати,Подъемлется полно дарами благодати —Сознания борьбы, отринувшей покой,И року вечному покорности немой.

1843

К ***
«Мой друг, в тебе пойму я много…» ^{122}

Мой друг, в тебе пойму я много,Чего другие не поймут,За что тебя так судит строгоНеугомонный мира суд…Передо мною из-за далиМинувших лет черты твоиВ часы суда, в часы печалиВстают в сиянии любви,И так небрежно, так случайноСпадают локоны с челаНа грудь, трепещущую тайноПредчувствием добра и зла…И в робкой деве влагой томнойМечта жены блестит в очах,И о любви вопрос нескромныйСтыдливо стынет на устах…

1843

Воззвание ^{123}

Восстань, о боже! — не для них,Рабов греха, жрецов кумира,Но для отпадших и больных,Томимых жаждой чад твоих, —Восстань, восстань, спаситель мира!Искать тебя пошли ониПутем страдания и жажды…Как ты лима савахванй ^{124}Они взывали не однажды,И так же видели ониТвой дом, наполненный купцами,И гордо встали — и одниВооружилися бичами…

Январь 1844

Памяти одного из многих ^{125}

В больной груди носил он много, многоСтрадания, — но было ли оноВ нем глубоко и величаво-строго,Или в себя неверия полно —Осталось тайной. Знаем мы одно,Что никогда ни делом, ниже словомДля нас оно не высказалось новым…Вопросам, нас волнующим, и он,Холодности цинизма не питая,Сочувствовал. Но, видимо страдая,Не ими он казался удручен.Ему, быть может, современный стонПередавал неведомые звукиБезвременной, но столь же тяжкой муки.Хотел ли он страдать, как сатана,Один и горд — иль слишком неуверенВ себе он был, — таинственно темнаЕго судьба; но нас, как письмена,К себе он влек, к которым ключ потерян,Которых смысл стремимся разгадатьМы с жадною надеждой — много знать.А мало ль их, пергаментов гнилых,Разгадано без пользы? Что ж за дело!Пусть ложный след обманывал двоих,Но третий вновь за ним стремится смело…. . . . . . . . . . . . . . .Таков удел, и в нем затаеноВсеобщей жизни вечное зерно.

Перейти на страницу: