Одиссея последнего романтика

Старинный сад… Вечернею росой
Облитый весь… Далекий небосклон…
Как будто чаша, розовой чертой,
Зари сияньем ярко обведен.
Отец любви!.. В священный ночи час
Твой вечный зов яснее слышен в нас.
Твоим святым наитием полна,
Так хороша, так девственна она,
Так трепетно рука ее дрожит
В чужой руке — и робко так глядит
Во влаге страсти потонувший взгляд…
Они идут и тихо говорят.
О чем? Бог весть… Но чудно просветлен
Зарей любви, и чист, и весел…
. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .

6

Опять толпа… Огнями блещет зал,
Огромный и высокий: светский бал
Веселостью натянутой кипит,
И масок визг с мотивом вальса слит.
Всё тот же Ланнер страстный и живой,
Всё так же глуп, бессмыслен шум людской,
И средь людей — детей или рабов
Встречает он, по-прежнему суров,
По-прежнему святым страданьем горд —
Но равнодушен, холоден и тверд.
И перед ним — она, опять она!
И пусть теперь она осквернена
Прикосновеньем уст и рук чужих,—
Она — его, и кто ж разрознит их?
Не свет ли? Не законы ли людей?..
Но что им в них? — Свободным нет цепей…

Но этот робкий, этот страстный взгляд,
Ребячески-пугливый, целый ад
В его груди измученной зажег.
О нет, о нет! не люди — гневный бог
Их разделил… Обоим дико им
Среди людей встречаться, как чужим,
Но суд небес над ними совершен,
И холоден взаимный их поклон,
Едва заметный, робкий.

7

И опять
Видение исчезло, чтобы дать
Иному место. Комната: она
Невелика, но пышно убрана
Причудливыми прихотями мод…
В замерзшее окно глядит луна,
И тихо всё, ни голоса… но вот
Послышался тяжелый чей-то вздох.
Опять они… и он у милых ног,
С безумством страсти в очи смотрит ей…
Она молчит, от головы своей
Не отрывает бледных, сжатых рук.
Он взял одну… он пламенно приник
Устами к той руке — но столько мук
В ее очах: больной их взгляд проник
Палящим, пожирающим огнем
В его давно истерзанную грудь…
Он тихо встал и два шага потом
К дверям он сделал… он хотел вздохнуть,
И зарыдал, как женщина… и стон,
Ужасный стон в ответ услышал он.
И вновь упал в забвении у ног…
И долго слов никто из них не мог
На языке найти — и что слова?
Она рыдала… на руки опять
Горячая склонилась голова…
Она молчала… он не мог сказать
Ни слова… Даль грядущего ясна
Была обоим и равно полна
Вражды, страданья, тайных, жгучих слез,
Ночей бессонных… Смертный приговор
Давно прочтен над ними, и укор
Себе иль небу был бы им смешон…
Она страдала, был он осужден.

8