Одиссея Северцева

– Хур Оли день. Недалеко. Однако горы. Надо отдых.

Северцев и сам изрядно утомился, проведя на ногах с момента высадки в Норильске больше десяти часов, поэтому предложение проводника его устраивало.

– Ищи, где лучше устроить привал.

– Ручей надо, вода, пить, умысса. Есть на манги хор.

Обошли «слоновий лоб», поднялись по склону горба, обходя осыпь, начали спускаться к узкой и неглубокой расщелине, по дну которой действительно струился ручей.

– Здеся, – сказал Эльбай удовлетворенно.

Северцев осмотрелся.

Перевалом этот уступ назвать было нельзя, но с точки зрения безопасности он был удобен. С севера поднималась почти отвесная каменная стена высотой в три десятка метров, с запада начиналась осыпь, с востока дорога к уступу напоминала стиральную доску, а южная сторона как раз и представляла собой спуск к ручью.

– Согласен, устраиваемся.

Через полчаса они уже пили чай: Эльбай спустился за водой и принес сухих веток, пока Северцев ставил палатку.

– Хорошо! – объявил он, сидя на плоском камне с кружкой чая в руке и глядя на бездонное синее небо без единого облачка.

Солнце пряталось за близким уступом горы Котуйской и не светило в глаза.

Эльбай не ответил. Покопался в своей торбе, достал газетный пакет, перевязанный тесемкой, развернул. В пакете лежала какая-то коричнево-желтая масса с белыми прожилками.

– Хотисса?

– Что это?

– Дуктэми. Вкуссно.

Северцев вспомнил рецепты местной кухни; перед походом он обязательно изучал обычаи и особенности бытия коренных народов данной местности. Дуктэми представляла собой вареное мясо рыбы, перемешанное с костной мукой.

– Не хочу, спасибо.

– Ити спать, я караулить.

– Разбудишь часа через три, я сменю.

Северцев допил чай, еще раз глянул на небо, на горы и залез в одноместную палатку, положив рядом карабин. Через минуту он уже спал.

4

Проснулся сам от каких-то непонятных звуков. Открыл глаза, прислушался.

Издалека прилетел тот же звук – долгий тоскливый вой, похожий на стон и одновременно на вопль раненого животного.

Сон как рукой сняло.

Северцев взялся за карабин, выбрался из палатки.

Солнце висело над горбами Путорана на северо-востоке, хотя по местному времени еще длилась ночь: часы показывали четыре с минутами. Было холодно, чуть выше нуля, порывами налетал холодный пронизывающий ветер. В низинке под горой стоял туман.

Эльбай топтался на взгорке со штуцером в руке и смотрел на далекие горы, явно нервничая.

– Что за крик? – подошел Северцев.

– «Дикие люди», – почти беззвучно, с какой-то скрытой издевкой выговорил старик. – Предупреждать, однако.

– Откуда ты знаешь, что они нас предупреждают?

– Не нас, своих.

Еще раз из дальних далей прилетел таинственный крик, сопровождаемый каркающим эхом, и все стихло. Затем послышался новый звук – тихое стрекотание, напоминающее звук мотора. Оно постепенно усилилось, и Северцев удивленно посмотрел на проводника.

– Еще один вертолет? Да у вас тут прямо оживленная трасса. Интересно, кто, кроме нас, летает над плато?

– Никто не летать, – проворчал Эльбай. – Злой мухун дразнисса, мерещисса.

Действительно, лопотание вертолетных лопастей внезапно пропало, будто его отрезали ножом.

Северцев покачал головой. В злых духов он не верил, зная, что все их козни имеют вполне реальные причины, но вполне понимал чувства местных жителей. Им хватало воображения наделять природные звуки таинственным содержанием.

– Ити надо.

– Ты же не отдыхал.

– Утэн буду одыхать.

– Логично, – согласился Северцев.

Утэном эвенки называли дом.

Собрали палатку, упаковались, глотнули холодного чаю.

Эльбай сориентировался и повел спутника через длинные борозды, промытые в туфопесчаных склонах сопки древними ручьями.

Разогрелись быстро, карабкаясь со склона на склон. Иногда на пути встречались красивые микроканьоны, склоны которых состояли из многих слоев лавы, состоящих из диабазов и базальтов, чаще – туфов, легко размываемых потоками воды.

Встретили необычный скальный обелиск, похожий на изделие рук человеческих.

Северцев достал фотоаппарат, снял обелиск с разных сторон.

– Штык, – сказал Эльбай, поджидавший спутника.

– Очень образно, – хмыкнул Северцев, так как скала действительно была похожа на ружейный штык. – Кто его так назвал?

– Никто, имя эвенкийска.

– По-эвенкийски? – не поверил Олег. – Переведи.

– Остры камень.

– А что такое штык – знаешь?

– Тут была. – Эльбай показал на ствол своего штуцера.

– Ну и ну, удивительное совпадение. – Северцев достал флягу. – Глотни водички.

– Сичас спустимса, тама дальше клюсь будет, вода цистая, вкусная. Потом железны чум покажу.

Северцев с недоверием посмотрел на проводника.

– Железный чум? Вертолет упал, что ли?

– Зачем вертолет, в камне торчит.

– Веди, если это по пути.

Снова полезли на очередной склон траппа, обходя расщелины, скалы и груды камней. Спустились в низинку, где и в самом деле из-под скалы бил родник. Вода оказалась холодной до ломоты в зубах и вкусной. Северцев набрал полную флягу, несмотря на встречавшиеся по пути ручьи и малые озерца.

Поднялись на крутой лоб очередного каменного «лежака», увидели кучу камней, сложенную в форме конуса высотой около двух метров.