Одиссея Талбота

Застонал и зарыдал Феликс:

– Я умираю!

– Калин, надо уходить! Помоги мне поднять их, – крикнул Василий.

Голова у Абрамса кружилась все сильнее. Он отчаянно пытался удержаться на коленях, но все же упал набок и тут же понял, что выдал себя.

– Василий, он там! – рявкнул Калин.

Абрамс услышал, как к нему осторожно подбирается человек, затем различил голос Калина:

– Он лежит у стены. Не стреляй, может срикошетить. – Калин перешел на английский: – Это твой последний шанс, Абрамс. Ты все равно поедешь с нами, живой или мертвый.

Голова у Абрамса кружилась невыносимо, он уже был не в состоянии думать. На какую-то долу секунды он решил было, что ему лучше сдаться. Вряд ли они станут убивать его сейчас, а позже он найдет возможность сбежать. Но тут он вспомнил подвал, где собрались русские, ожидающие чего-то, и ему в голову пришла мысль, что это «позже» может и не наступить. Надо сматываться отсюда немедленно.

Головокружение понемногу проходило, но подниматься было еще рано. Абрамс почувствовал, как его руку задела ткань чьих-то брюк, но русский этого, видимо, не заметил. Тони нащупал под рукой осколок стекла и зажал его в пальцах. Осколок был острый, и Абрамс наугад полоснул Василия по голени, чувствуя, что стекло разрезает мясо и достает кость. Василий заревел, запрыгав на одной ноге, но потерял равновесие и упал, все еще крича и ругаясь. Абрамс осторожно встал, и это его движение вряд ли кто мог услышать из-за рева Василия.

– Что случилось? – крикнул Калин.

– Меня порезали!

Абрамс уже успел отойти к противоположной стене и быстро двигался к выходу.

– Абрамс! Руки за голову, встать к стене! – проорал Калин.

Абрамс догадался, что Калин смотрит в другую сторону.

Теперь Калин кричал вслед Абрамсу:

– Абрамс! Откликнись, или я стреляю!

Но по голосу чувствовалось, что от его прежней уверенности не осталось и следа. Абрамс подумал, что не хотел бы оказаться на месте Калина при встрече с Андровым. Тони снял ремень и бросил его в сторону русских. Ремень упал на пол, и Василий испуганно вскрикнул.

В эту самую секунду Абрамс добрался до лестницы и остановился, прижавшись к стене. На бетонные ступеньки падал голубоватый свет фонарей со стоянки. Тони громко выдохнул, готовясь броситься по лестнице вверх, ибо задерживаться здесь было опасно. В нижнюю ступеньку ударила пуля, срикошетив в стену прямо у него над головой. Затем выстрелили по лестнице противоположного выхода. Значит, они не знали, в какую сторону он пошел, но дали понять, что подниматься по лестнице достаточно рискованно. Действительно, обогнать пулю он не смог бы. Но ему обязательно надо добраться до своих и рассказать о сделанном открытии. И добраться надо как можно быстрее.

Тут ему в голову пришла неприятная мысль: Калин вполне мог оставить своих людей в машинах на стоянках у обеих платформ.

Да, до дома еще далековато, даже очень.

Тони притаился.

45

Карл Рот крепко сжал запястья жены.

– Убирайся отсюда! – сказал он, громко дыша. – Бери фургон и езжай домой! – Руки у него дрожали, а голос срывался.

– Ни за что! – Она вырвалась и отпрянула назад.

Рот сделал шаг вперед, но Мэгги обежала стол и укрылась за ним.

– Ты идиот, ты… – Она запнулась, и по ее лицу потекли слезы.

Несколько человек, работавших на кухне, повернулись к ним. Карл натянуто улыбнулся и, глядя на них, сказал:

– Пожалуйста, начинайте подавать еду. Давайте, давайте! А это вас не касается.

Девушки-официантки стали выносить подносы с кухни.

Мэгги одновременно хотелось и раскрыть всем то, что задумал муж, и защитить его.

Рот подождал, пока девушки вышли, и, обернувшись к жене, успокаивающе поднял руки.

– Все, Мэгги, все. Успокойся. – Он было двинулся к ней, но она снова бросилась вокруг стола, подняла поднос с сырыми овощами и швырнула его в Карла. Тот отбил его поднятой рукой.

Мэгги сказала:

– Карл, помоги мне выбросить все это. Не позволяй им подавать.

Он кивнул и сделал успокаивающий жест, приближаясь к жене.

– Да, да, хорошо.

Она посмотрела ему в глаза и схватила со стола нож.

– Не смей подходить ко мне, Карл, не смей!

Клаудия Лепеску зашла сзади и быстро, тренированным рубящим ударом по запястью выбила у Мэгги нож. Та пронзительно закричала, но Клаудия зажала ей нос и рот рукой, и Мэгги обмякла. Карл бросился к ним, и вместе с Клаудией они затолкали Мэгги в крохотную буфетную, расположенную рядом с кухней. Клаудия держала Мэгги, пока та не перестала сопротивляться. Затем опустила ее на пол.

– Да, сильная старушка. – Клаудия подошла к небольшой раковине и смыла с рук хлороформ. – Я подозревала, что с ней возникнут проблемы.

Рот посмотрел на жену. Глаза у нее были закрыты.

– С ней все будет нормально?

Клаудия полотенцем вытерла руки.

– Она будет чувствовать себя намного лучше, чем гости ван Дорна.

Рота сильно трясло, и он вынужден был опуститься на стул.

– Почему сегодня? Ведь раньше говорили, что это произойдет на Рождество.

– Рождество, Четвертое июля, Новый год – какая разница? А что касается причины, то, видимо, с мероприятием пришлось поторопиться. Похоже, американцы что-то пронюхали.