Одиссея "Варяга"

       В большом кабинете, куда они заходили перед началом экзамена, уже произошли некоторые изменения. Во главе стола сидел не капитан первого ранга Трусов, а сам контр-адмирал Руднев, на боковом крыле столешницы лежало семь бархатных папок с кортиками поверх.

       - Здравствуйте, господа, - сказал Руднев, вставая, после того как вошли задержавшиеся, и все экзаменуемые выстроились вдоль стены, - поздравляю вас, вы стали прапорщиками по Адмиралтейству. Экзамен вами выдержан, теперь служите честно и доблестно! Получите ваши кортики, офицерские послужные и идите, переоденьтесь в новые мундиры. Через четверть часа жду всех в парадном зале Морского собрания для приветствия новых членов. Не забывайте, однако: легкое прохождение вами экзаменов не означает, что ваша служба так же будет легка и приятна. С точностью до наоборот - всем вам придется на практике изучить все то, что вам сегодня "простили" любезные господа экзаменаторы.

       Когда "великолепная семерка", по выражению ухмылявшегося Балка, новоиспеченных "мокрых прапоров" нестройной гурьбой ввалилась в комнату для переодевания, их встретило около двух десятков портных и сапожников с готовыми парадными мундирами и обувью.

       - Не волнуйтесь, - сказал Платону его портной, помогающий одеть мундир с погонами серебряного цвета на черном подбое, с черной же выпушкой и одной звездочкой, - шинелька ваша уже в гардеробной висит, а два комплекта обычной формы и рабочий комплект уже в каюте вашей... Примите мои поздравления, господин прапорщик...

       Платон, к теперешнему моменту уже почти две недели как прапорщик, усмехнулся своему отражению в зеркале умывальника. Не успел он вволю побыть "господином прапорщиком", как стал еще и "товарищем прапорщиком". Обращение вошло в моду сразу, дожидаться одобрения Петербурга никто не стал. Впрочем - что так привыкать, что эдак.

       Хуже было то, что насчет постижения на практике морских премудростей его высокопревосходительство Руднев, нет, не так - Всеволод Федорович, не соврал. Каждый божий день свежеиспеченный прапор после завершения работ в своей башне несся то в рубку, где его мурыжили молодые штурмана, то в машинное отделение. Понятно, что полноценно заменить главного механика он бы не смог, но понятие обо всех механизмах корабля офицер иметь обязан... А ночью и того хуже - математика, теоремы, английский выучить, дневной урок, а после обеда отчитаться... Радовало только одно - каждый четверг в нему в башню приходили трое штурманов-прапорщиков, и тогда в роли учителя выступал уже он.

       Неожиданно по кораблю разнесся бой колоколов громкого боя. Причем натренированное ухо бывшего сверхсрочника уловило, что вопят и на соседних кораблях, а не только на "Корейце".

       "Свистать всех наверх сразу после побудки в гавани по всей эскадре? Опять что-то стряслось, или снова надо в городе наводить порядок", - успел подумать Диких, ноги которого уже несли окончательно не проснувшегося и недоумытого хозяина вверх по трапам. Там он услышал последние новости и был приглашен на общее офицерское собрание, назначенное на вечер того же дня.

       Сообщение о том, что японцам удалось заблокировать порт-артурские броненосцы, произвело на кораблях Владивостокского отряда крейсеров, который уже давно весь город втихомолку величал "нашей эскадрой", эффект разорвавшийся бомбы. Все флотские, от контр-адмиралов Руднева и командира порта Гаупта до последнего матроса, который охранял угольный склад, были едины в понимании простого факта. Пять броненосных крейсеров Владивостока остались один на один с одиннадцатью кораблями линии Того, шесть из которых, к тому же, были полноценными броненосцами. Из Артура их мог поддержать только броненосный "Баян". Расклад для боя был не наш...

       О чем Платон не знал, так это о том, что в довершение букета неприятностей через несколько дней после закупоривания фарватера из Питера пришла информация о том, что в связи с успешной деятельностью Добротворского и Вирениуса на крейсерском поприще, отношения с Англией подошли к точке кипения. В итоге пока идет дипломатическая битва, Суэцкий канал наши военные суда проходить не будут, а союзная нам Франция в унисон с британцами намеревается ввести всеобъемлющее жесткое правило "24-х часов" для русских кораблей! Посему Вирениус с "Ослябей", "Авророй" и сопровождающим их "Смоленском" болтаться в нейтральных Сингапуре или Сайгоне до разблокирования фарватера не имеет права. Англичане только этого и ждут, дабы принудить их к интернированию, ибо теперь в их портах, или даже просто бухтах, корабли воюющих сторон имеют право стоять не более суток.