Одиссея Василия Кука

Уже в марте 1925 г. состоялся громкий судебный процесс над членами УВО по обвинению в разведывательно-подрывной деятельности («дело басарабовцев» — от имени связной Ольги Басараб, погибшей в тюрьме во время следствия). По нему проходило 10 фигурантов во главе с руководителем УВО в Галичине Андреем Мельником, получившим 4 года тюрьмы. Всего до 1928 г. около 100 украинских националистов отбывали наказания по обвинению в шпионаже. По данным дефензивы (контрразведки, подчиненной II отделу Генштаба Польши), в 1929—1935 гг. около 630 украинцев собирали разведывательные данные (26% от общего числа подозреваемых в шпионаже).

Мировая история полна примеров, когда военно-политические силы, добивавшиеся национального освобождения в неблагоприятных для себя условиях, руководствовались принципом «враг моего врага — мой друг». Руководство националистического движения не могло, естественно, надеяться на возрождение Украинской самостийной соборной державы только своими силами. По свидетельству одного из создателей УВО Михаила Кураха, после аннексии Западной Украины Польшей (14 марта 1923 г.) Коновалец сообщил ближайшим соратникам о крахе надежд на компромисс с режимом Пилсудского и о переориентации на союз с традиционным врагом Польши — Германией. Лидер УВО откровенно указал на мотивы сотрудничества с немцами митрополиту Андрею Шептицкому: «Пусть сегодня мы находимся в услужении немецким чиновникам. Но завтра с их помощью мы добудем свою державу».

Характерно, что общественность региона с пониманием относилась к необходимости сотрудничества с внешними силами для противоборства с польским шовинистическим режимом. Как заявил на допросе 15 февраля 1948 р. в МГБ УССР сотрудник референтуры пропаганды Центрального провода ОУН В. Порендовский, о контактах Коновальца с немцами было широко известно в Галичине, однако воспринимались они как целиком естественный способ борьбы с Польшей.

Уже в 1921 г. Е.Коновалец принял решение о вступлении в тайные отношения с абвером и договорился о поставках разведывательной информации, касавшейся Польши. Оплата составляла 9 тысяч марок в месяц. Открываются разведывательные курсы для УВО, организованные в том же году майором Фоссом в Мюнхене (Бавария). К концу 1920-х уже действовали шпионско-диверсионные курсы «шефов украинских разведывательных бригад» в Берлине, Гданьске (Данциге), Кенигсберге, на территории Голландии. Как показал на допросах в МГБ уже после войны один из основателей ОУН Петр Кожевников, только в 1923—1928 гг. боевики Коновальца получили до двух миллионов немецких марок. Лишь через данцигский переправочный пункт им поступили две сотни револьверов, полтонны взрывчатки, тысячи детонаторов. В июле 1926 г. руководство УВО приняло решение распространить разведывательные устремления и на других потенциальных противников Германии — СССР, Англию, Францию, США, Канаду.

Широкое сотрудничество налаживается между УВО и спецслужбами Литвы (разведывательным отделом Генштаба, полицией государственной охраны, пограничной полицией, разведкой организации «Союз стрелков»). Коновалец и премьер-министр Литвы Вальдемарас в 1923 г. договорились о сотрудничестве в области обмена сведениями о Польше и СССР. В 1925 г. гданьский филиал УВО — один из наиболее результативных ее разведывательных центров — оказал содействие литовской разведке в организации транспортировки в порт Клайпеда двух закупленных в Германии подводных лодок.

В следующем году разведка УВО добыла план польского вторжения в Литву (!). О деталях операции Е.Коновалец предупредил литовское правительство, а через гданьский филиал информацию донесли правительствам Англии и Германии, что ставило Польшу перед угрозой интернационализации конфликта.

В тогдашней столице Литвы Каунасе разместилась резидентура УВО во главе с сотником Иосифом Ревьюком («Йонасом Братвичусом»). В нее входило 15 сотрудников, владевших польским, литовским и белорусским языками. Они собирали информацию в регионе Вильнюс — Гродно — Лида — Пинск, содействовали закупке и переправке в Галичину оружия, поддерживали связь с резидентурами УВО в Берлине, Вене, Париже. В последние годы жизни Е. Коновалец использовал для прикрытия именно литовский паспорт.

По сведениям, сообщенным польской разведке ее информатором (на самом деле двойным агентом) пресвитером Яковом Кравчуком, близким к высшим руководителям ОУН, в бюджете ОУН («освободительном фонде») на 1936—1937 гг. из общей суммы, эквивалентной 126 тыс. 282 долларам США 50 тыс. поступило от Германии, 30 тыс. от Литвы. Непосредственно на разведку потратили 20 тысяч долларов.

2.3. Тюремные университеты Речи Посполитой