Одна беременность на двоих (СИ)

Я и так слышала всё, что он говорил Аманде про мазки, положение матки, сердцебиение… А вот на то, что он делал, я глядеть не желала. Хотя, наверное, всё равно ничего не увидела бы из-за рубахи. Неожиданно в дверь постучали, и медсестра вкатила аппарат для ультразвука. Вот тогда я вся превратилась в зрение, даже ладони вспотели. Врач снова взглянул на меня длинным взглядом и предложил придвинуть мой стул к своему. Он уже смазал абсолютно плоский живот гелем и начал водить по нему датчик. На экране то появлялись непонятные очертания, то снова исчезали, и наконец после очередной манипуляции с датчиком, я увидела чёткую картинку непонятно чего. Если верить словам доктора, это была женская матка, а в ней слой плаценты и маленькое пятнышко, которое и было ребёнком. Врач развернул экран в сторону Аманды, чтобы та тоже могла увидеть, что там живёт у неё внутри.

Я уже не смотрела на экран. Наблюдать за лицом Аманды было куда интереснее. Огромные глаза, подведённые кругами бессонницы, и полуоткрытый рот — наверное, ещё минута, и тот станет размером с половину лица… Но нет, вот рот уже растянулся в глупой улыбке до самых ушей. Я закусила губу и уставилась в экран. За рассматриванием Аманды я пропустила всё, что сказал врач.

— А кто будет? — вдруг спросила я и получила в ответ ослепительную улыбку.

— Через восемь недель узнаем.

Врач протянул мне распечатанные фотографии, и я так и осталась держать их двумя пальцами, боясь смять, пока он помогал Аманде принять вертикальное положение.

— Жду вас обеих в кабинете.

Я осторожно положила распечатку в рюкзак и принялась зубами развязывать завязанный мной узел. Аманда дёргала плечами и хихикала, а потом вдруг заявила:

— Слушай, такое чувство, что ты целуешь меня…

— Сама тогда развязывай!

Я выскочила в коридор и хлопнула дверью. Медсестра, измерявшая давление очередной беременной, с удивлением воззрилась на меня. Я виновато улыбнулась и посеменила в зал. Почему я вдруг так взбесилась? Аманда ведь ничего не сделала, ничего не сказала, ничего… На диван у противоположной стены с придыханием опустилась индуска, которая, похоже, вот-вот должна была родить. И вдруг я поняла, что просто не хочу, чтобы Аманда становилась такой вот толстой, некрасивой и такой… Нет, Аманда не может стать такой, она будет другой. Не выглядела же эта английская герцогиня на беременных фотографиях уткой, ну не выглядела! И вообще, это не навсегда, а всего-то на полгода… И вдруг между мной и индуской выросла сама Аманда.

— А врач? Тебе же к нему в кабинет надо.

Я вскочила с дивана, и Аманда взяла меня за руку.

— Я уже с ним поговорила, и он сказал, что ничего страшного, что я пила. Я ведь не алкоголичка. Он даже сказал, что можно пить немного вина, если мне хочется, и ещё…

Она раскрыла пакетик.

— Там всякие брошюры про обследования, которые мне будут делать, и пробники разных витаминов для беременных. Он сказал, что они от токсикоза помогают. И мне надо кровь сдать и мочу и ещё…

— Пойдём!

Я снова начинала закипать и потому ускорила шаг, когда мы вышли из медицинского офиса в коридор и направились к лифту.

— Да, и ещё они по анализу крови посмотрят, остался ли у меня иммунитет к детским болезням. И ещё писать маслом тоже можно, но лучше акрилом и чаще проветривать комнату. Почему ты меня не слушаешь?

Мне так хотелось сказать правду — да потому что мне это не интересно, но я опустила глаза в пол и сказала:

— Я слушаю, просто… Знаешь, тут можно на новорожденных посмотреть, хочешь?

Я надеялась, что Аманда откажется, но она тут же согласно закивала, и вместо первого этажа, мы вышли на втором, в родильном отделение. Я ожидала услышать крики рожениц. Однако нас обступила гнетущая тишина, не было вообще ни одной живой души. Аманда прилипла к стеклу, за котором выстроились ряды пустых люлек.

— А где все дети? — спросила я вслух, и тут же получила ответ от медсестры, которая тихо, как тень, появилась в коридоре.

— С мамами все в палатах. А у вас кто рожает? Или уже родил? Мама?

Мы уставились на неё обе — я со злостью, Аманда с улыбкой. Вместо ответа Аманда сложила руки у себя на животе. Медсестра улыбнулась:

— Поздравляю. Наслаждайся беременностью.

Я закусила губу в ожидание комментария по поводу возраста будущей мамочки, но медсестра комментировать не собиралась или же зазвучавшая в коридоре весёлая мелодия не дала ей закончить мысль. Она опять заулыбалась, совсем по-дурацки:

— Скоро и вам отыграем.

Мы переглянулись, и она пояснила:

— Мы включаем музыку, когда малыш в первый раз кричит. Ой, девочки, отойдите.

Мимо нас прошли две медсестры. Одна катила перед собой люльку. Следом плёлся растрёпанный небритый мужик с фотоаппаратом на шее.

— Поздравляю! — крикнула ему медсестра.

Мы снова прилипли к стеклу. Медсестры сняли с младенца пелёнки и стали протирать крохотное тельце мочалочками. Папашка только успевал щёлкать затвором фотоаппарата. Аманда улыбалась. А я ловила себя на мысли, что детский крик меня раздражает.

— Послушай, как здорово он плачет, — сказала Аманда.