Одна беременность на двоих

— А ты предлагаешь сказать матери про изнасилование, виновник которого мёртв. Сказать только лишь для того, чтобы быть правдивой до конца, прекрасно понимая, что, как был зачат этот ребёнок, в данный момент уже не имеет никакого значения. Ты хоть понимаешь, что при этих словах почувствует моя мать?

Я молчала, но лишь секунду.

— Мы договорились, что ты говоришь только правду!

Аманда вцепилась в кантик дивана, словно пыталась удержать себя от того, чтобы подскочить ко мне, теперь уже не сидящей, а стоящей подле дивана.

— Договорились? Когда? И я что, на допросе? — голос Аманды дрожал и даже перешёл от злости в шёпот.

— Ты из одной лжи переползла в другую! — я не могла уже замолчать.

— Это где я солгала, по-твоему? Я рассказала про таблетку, — и Аманда загнула палец. — Рассказала про Майкла. Про свою нелюбовь к мормонам, — продолжала она загибать пальцы. — Про то, что и близко не хочу видеть эту семейку рядом с моим сыном! И то, что я не знаю, как выгребу финансово. Где тут ложь? Или, — продолжила она уже шипя, не пожелав сделать даже крошечной паузы для моего возможного ответа, — тебе очень хочется, чтобы я унизилась? Хорошо, я скажу матери, что Майкл меня напоил, — и совсем уже шипя добавила: — Но только после того, как ты признаешься отцу, что позволила Стиву затащить себя в постель, считая, что он отец моего ребёнка! Давай, поборница правды! Принести для признания телефон?!

И Аманда действительно поднялась с дивана. Я стояла, как вкопанная, не в силах шевельнуть ни рукой, ни тем более языком.

— Поняла теперь, что есть вещи, в которых можно признаться подруге, но не родителям? Или тебе нужно время подумать?

Я опустилась обратно на пол, хотя думать было не о чем. Я и так всю прошлую ночь думала, как объяснить отцу, кто такой Стив без жутких подробностей нашего знакомства.

— И что сказала на всё это твоя мать? — спросила я, чтобы попытаться увести разговор от собственной персоны.

Аманда села обратно на диван.

— Сказала — ничего не поделаешь, будем жить дальше.

— И всё?

— А этого мало? Слово «дальше» не кажется тебе многообещающим?

— Вы столько всего купили… — я уставилась в угол, надеясь, что Аманда переключится на детские шмотки и забудет неприятный разговор, но не тут-то было: я, кажется, подбросила в костёр сухих веток!

— А я до сих пор не знаю, где буду жить дальше.

И пауза. Всё? Или не всё?

— Я сказала, что не хочу возвращаться в Рино, потому что не хочу думать о Майкле.

И я не перебила Аманду, зная, что её почти невозможно вызвать на откровенный разговор, и раз такая удача…

— Мать ответила, что ей будет тяжело оплачивать мне и жильё, и расходы на ребёнка, если я решу остаться в Долине. Она всё-таки предлагает переехать куда-нибудь. Или… — Аманда так надолго замолчала, что я испугалась, что вот и пришёл конец её откровенности. — Она говорит, что могла бы найти здесь себе учеников, если я согласна жить с ней в одном доме. Слышишь, она согласна переехать из-за меня! Но я, я не хочу её рядом… Я не знаю, как мне быть…

Теперь злость во взгляде сменилась мольбой, но я не должна была давать ложной надежды, не должна, но дала…

— Давай поговорим с моим отцом. Давай поедем туда с твоей матерью и… Давай, а?

Аманда покачала головой.

— Мать не пойдёт на это. Даже не начинай!

И Аманда отвернулась, а я обрадовалась, что она не ухватилась за моё предложение, как за соломинку. Её мать могла бы поговорить с отцом, но не я… Я так и не набрала ему после вчерашнего разговора. Что, что мне ему сказать?! Я подумаю об этом в воскресенье в церкви. А завтра… Завтра мне бы не запнуться на подиуме!

Главное, что меня не увидят знакомые! А если и увидят, то явно не узнают. Разве можно увидеть меня в подобном месте?

— Мы решили пойти на тебя посмотреть, — ошарашила меня Аманда перед самым выходом. — Там, пишут, отличная выставка будет, и билеты есть…

И разве у меня был хотя бы один шанс из ста её отговорить? Главное теперь — не думать о том, что она в зале. Во всяком случае на какое-то время я вообще позабыла о существовании Аманды — когда увидела платье. Белое с тонкой чёрной вышивкой в виде крыльев бабочки, огромное — на кринолине. Платье феи… Оно собиралось у меня на глазах из разрозненных кусочков, которые соединялись тонкими проводками — нижняя юбка и меховой лиф были начинены лампочками. Когда меня во время примерки увидели две шибко юные особы, представлявшие платья своей мамы, они в два голоса ахнули — фея! Ах, если бы… Если бы у меня была хоть тысячная доля их магии, чтобы перенестись в июль и одолжить Аманде двадцатку!

— Тебе ничего не надо делать, — замахала на меня дрожащими руками модельер после подключения последней батарейки. — Я тебя включу, и тебе останется только пройти, не споткнувшись, — и она подбадривающе улыбнулась. — Гости будут визжать так же, как эти девочки. Лампочки даже на взрослых людей действуют магически. От тебя требуется только вынести их в темноту.