Одна беременность на двоих

Патриша плакала ночью, а днём спала, как убитая. Пять дней. Прошло всего пять дней, а они казались вечностью. Выпив в университете два стакана кофе, я приехала домой готовая принять вахту, но не получилось. Патриша не позволила мне даже поменять ей подгузник. Орала, как резаная, пока вновь не получила грудь. Я даже липучки перестёгивала, когда она лежала на руке Аманды, и просто прикрыла её полотенцем.

— Завари ещё чаю, — попросила Аманда.

Это был специальный чай для кормящих матерей, хотя, по мнению многих, нет ничего лучше нашего обычного ирландского чая с молоком, но Аманда требовала травяной.

— Я уже кормлю её второй час, — сказала она, когда я подсела рядом, дуя на чашку, чтобы Аманда могла пить.

— Может, ей молока не хватает? — спросила я и почувствовала, как губы Аманды оттолкнули протянутую мной чашку.

— Всего ей хватает. Я записываю, сколько раз она писает, как посоветовала медсестра, — выплюнула Аманда и больше ничего мне не сказала.

Пока она пила чай, Патриша пару раз бросала грудь и начинала орать так сильно, что личико делалось багровым. Аманда пихала ей в рот сосок, но малышка не брала, она изгибалась всем телом и кричала ещё сильнее. Я обрадовалась возможности отнести в раковину пустую чашку. Патриша снова ела и снова орала. Аманда поднялась и начала ходить с ней по комнате.

— Посади в автокресло, — вспомнила я услышанный на курсах совет.

Аманда пристегнула Патришу и, сев на пол, принялась качать кресло за ручку, но ничего не помогало. Тогда мы решили ехать в магазин. Выбрали самую длинную дорогу и, когда Патриша наконец уснула, я всё не могла решиться остановить машину, а потом всё же пошла в магазин и, сметя в корзину продукты со скоростью урагана, вернулась в машину. Патриша продолжала спать, и даже дома мы не решились вынуть её из кресла. Аманда откинулась на спинку дивана и задремала. Тогда проснулась Патриша, и ужас начался по новой.

— Аманда! — перекрикивала я малышку. — Это ненормально! Она не должна так кричать. Позвони медсестре!

— Всё нормально, — рычала Аманда в ответ. — У меня просто ещё не пришло молоко.

— Как? — я едва на ногах удержалась от такого заявления. — А чем ты её кормишь?

— Молозивом, — процедила она, не разжимая зубов, будто сама держала сосок. — Там есть несколько капель. Молоко придёт. Вот завтра обязательно придёт.

— Завтра шестой день, Аманда! У тебя шесть дней нет молока!

— Ну и что? Оно придёт! Она просто ещё не рассосала грудь! — кричала Аманда слишком звонко, и я поняла, что это крик сквозь слёзы.

Я присела подле дивана и заглянула в лицо Патриши. Та судорожно жевала сосок. Пустой сосок.

— Аманда, дай ребёнку смесь.

— У меня будет молоко, слышишь?

— У тебя нет молока. У тебя есть голодный ребёнок!

— Она не голодная. Она писает!

— Аманда, она орёт, как резаная! — теперь орала я.

Патриша уже бросила грудь и завела голодную руладу по новой, но мать её оставалась глуха.

— Если я только дам ей смесь, она не станет рассасывать грудь, и молоко не придёт.

— В твоей груди нет молока, Аманда…

— Есть, просто она слабо сосёт. Не у всех молоко приходит на второй день!

— Аманда, это уже шестой день!

— Пятый! Только пятый!

Я закрыла глаза, будто то были уши. Сердце сжималось от крика. Я не хотела видеть, как Аманда суёт ребёнку пустую грудь. Почему она молчала? И как я не видела, что молока нет? А как, как я могла сама догадаться?

— Аманда, один раз. Дай ей смесь один раз…

— У нас нет смеси!

О, Господи, она сдалась…

— Смесь есть, я её не выбросила…

— Как ты могла! — точно фурия закричала Аманда и, не будь на коленях ребёнка, явно бы вскочила, чтобы огреть меня чем-нибудь.

— Не выкинула, — повторила я, чувствуя на данный момент себя в безопасности.

В сумке для детских принадлежностей, которую подарили Аманде при выписке помимо подгузников и купонов было две банки молочной смеси. Их Аманда велела тут же выкинуть, но я тайком поставила на полку. Собственно для себя. В школе подружка добавляла эту смесь в чай вместо молока в тайне от своей мамы. Это было вкусно. Во всяком случае, мне так помнилось.

— Аманда, только один раз, — не унималась я и даже сделала шаг к шкафчику.

— Нет, не сегодня!

Я хлопнула входной дверью и бросилась бежать по коридору. Она ненормальная, абсолютно чокнутая. Мои слова, что грудное молоко не сделает её автоматом самой лучшей матерью, сейчас бы не достигли её ушей… И говорить о том, что нет её вины в том, что организм отказался дать ребёнку молока, тоже бесполезно. Она не услышит, она ничего не слышит. Такое бывает. Редко, но бывает. И выбор природы пал на неё.