Одна дорога из Генуи

Поздно! Крюк алебарды подцепил воротину. Ладно, будем сражаться среди лошадей. Здесь длина алебарды не особо поможет, да и даже вдвоем на одного не особо развернешься.

Борух отлично знал свое воинство. Против других разбойников, вооруженных чем попало, сгодится. Против строя солдат с алебардами — ни в жизнь. Вслед за Кокки по улице навстречу солдатам направились меньше половины, да и те сбежали. Как только последний солдат зашел во двор, за воротами которого скрылся Кокки, евреи чудесным образом в полном составе материализовались у телеги.

Вот телега. Вот в ней небольшие, но тяжеленные ящики и бочонки. Возчик или сбежал, или спрятался.

— Не утащим, — кто-то примерился к грузу.

— Пешком не надо, — ответил Борух, — Со стороны задних дворов есть проезд к пристани. Можно и на одной лошади доехать. Главное, убрать телегу с видного места.

— Искать же будут.

— Они видели, что телеги пошли на прорыв, и что их на улице нет. И Сансеверино нет, а он бы свой груз не бросил. Погонятся дальше по дороге, а мы тем временем перекидаем все в лодки.

— Да, но эти-то солдаты видели…

— Фехтмейстер и фрау их уделают.

— А если нет?

— То нам надо отогнать телегу к пристани быстрее, чем они поймут, куда она подевалась.

За разговором евреи быстро выпрягли раненую лошадь, успокоили вторую и повернули телегу к проезду между домами. Лошадь не очень хотела идти, но телегу за разные места тянули и толкали все четырнадцать человек. Вытянули на параллельный проезд к пристани, проходивший по задним дворам.

— Куда это вы собрались? — спросил откуда-то взявшийся священник.

— Да мы тут просто не хотим мешать добрым католикам, — ответил Борух и нисколько не соврал. Он действительно не хотел мешать христианам убивать друг друга.

— Я вот подумал, а распространяются ли на евреев Десять Заповедей? — вежливо поинтересовался священник.

— У него меч! — сказал кто-то сзади.

Священник действительно держал в левой руке меч в ножнах.

— Он нам не мир принес, — пошутил какой-то эрудит, но никто больше не знал Новый Завет настолько, чтобы оценить шутку.

— Вообще-то распространяются, но с Богом мы договоримся без Вашего посредничества, — ответил Борух.

— Евреи распяли Христа, но их стоит не любить не только за это, — вздохнул брат Витторио.

— Мы распяли Христа? Да на себя посмотрите, — Борух тянул время, пока его люди окружали монаха.

Витторио посмотрел на свое отражение в луже.

— Судя по Вашему носу, Вы потомок тех еще римлян. Надо полагать, Ваши предки были скорее воинами, чем крестьянами, — продолжил мысль Борух.

— Верно.

— Вот Ваши предки-легионеры и распяли Иисуса. А мои если только немножко на это посмотрели.

— Да ладно. Помнится мне, Понтий Пилат спросил евреев, не хотят ли они освободить Иисуса, но они выбрали освободить другого приговоренного.

— Видите ли, уважаемый, если предположить, что этот ваш Иисус и правда сын Божий…

Витторио недвусмысленно дернул правую руку к мечу.

— … то он мог бы рассчитывать на помощь отца, — продолжил Борух, — Но на чью помощь может рассчитывать приговоренный к смерти обычный еврей, как не на своих братьев?

— А на чью помощь вы рассчитывате сейчас? Божью или братьев? — спросил наглый монах.

Борух даже не понял, на что тот намекает. Не будет же монах драться один против всех.

— Мы с братьями с Божьей помощью пока что отлично справляемся. Будьте любезны, отойдите с дороги. Этот груз не Ваш и даже не вашей церкви.

— Но и не ваш.

— Слушай, преподобный, удачно поднятый меч не делает тебя воином…

— Разве?

— И мы тебе не католики, чтобы не намять тебе бока. Понятно?

— Не хотел бы я пролить кровь добрых христиан… — Витторио потянул меч из ножен.

Евреи бросились на него пока что без оружия. Ни к чему убивать лишний раз, тем более, монаха. Схватить, связать руки-ноги и пусть полежит немножко.

— Но! Вы! Не! Добрые! Христиане!

Монах пнул в голень одного еврея, освободился от захвата другого, выхватил меч и пошел рубить направо и налево. Остальные «братья» схватились за оружие, но поздно. Даже не то, чтобы поздно, а сразу безнадежно. Классический меч и так превосходит всякие тесаки, длинные ножи, посохи и дубинки. Тем более, в умелых руках.

Витторио изрубил всех так быстро, что не все евреи успели сообразить, что пора разбегаться. Одно дело убегать от строя солдат с алебардами, а другое от одного монаха. Одно дело убегать пустыми, как пришли, а другое — бросать настоящее тяжелое золото. И, самое главное, что никто не принимал монаха за мастера меча. Будь Витторио в нормальной одежде с ровно тем же оружием, к нему бы отнеслись не в пример серьезнее. Может быть, кто-то бы и сбежать успел. Но когда берется за меч монах, это смешно и нелепо. В кого-то попал — повезло. В другого — ну этот не боец и был. В третьего — сам дурак, не подставляйся. В четвертого — да каждому иногда везет. И так далее.

Убежать попытались только последние двое, но разбойник в сутане бегал быстрее.

Даже молодой Борух при всем своем недюжинном умище попался в эту ловушку. Старый Борух бы раскусил монаха сразу. Но иногда кроме ума нужны еще опыт, чутье и осторожность.