Одна из многих

У нее был один законный выходной, и Анжела с восторгом вырывалась на волю. Для нее было важно поменять картинку перед глазами.

– У меня есть деньги за песню, – сообщила Анжела и шлепнула перед Кирой пачку денег. – Мне вперед заплатили.

– Интересно… Мне никто вперед не платит. Сколько тут? – поинтересовалась Кира Сергеевна.

– Пять. Это композитору.

– Хватит ему и трех. Две оставь себе. Тебе одеться надо.

– Я матери пошлю. И отцу на ремонт. У него все полы прогнили. Пусть доски купит.

– Настоящая дочь, – отозвался Иннокентий со своего кресла. – Сейчас все, наоборот, из родителей тянут.

Кира Сергеевна посмотрела на Анжелу поверх очков.

– А может, я тебя с сыном познакомлю? Ему все время какие-то сволочи попадаются. Сразу требуют поездку в Турцию, новую машину.

– А где он с ними знакомится? – спросил Иннокентий.

– В ночных клубах.

– Пусть в метро спустится, – посоветовал Иннокентий. – Все хорошие девушки ездят в метро. А по ночным клубам шастают одни прошмандовки.

– Сваришь кофе? – попросила Кира Сергеевна нищенским голосом.

Анжела шмыгнула на кухню, сварганила быстрый завтрак.

Вместе позавтракали.

– А хозяин к тебе не пристает? – спросила Кира Сергеевна.

– Не особенно, – уклончиво ответила Анжела. – Так… Слегка…

– Не будь дурой, – велела Кира Сергеевна.

Анжела не поняла: что она имеет в виду, но уточнять не стала.

После завтрака Анжела принялась за уборку квартиры, начиная с ванной комнаты. Ее никто не просил об этом, но и так понятно. Кира Сергеевна – врожденная неряха, она такой родилась. Ее даже ругать не за что. Она не видит беспорядка. А порядок – видит и приходит в восторг.

Анжела могла бы и не убирать, но тогда Кира с Иннокентием просто зарастут грязью и их придется откапывать или искать с миноискателем.

Анжела протирала раковину, к ней возвращался ее изначальный цвет – светло-бежевый, как крем-брюле. Потом Анжела переходила в кухню. Мыла шкафчики – снаружи и изнутри. Изнутри приходилось отскабливать ножом затвердевшую, спрессованную пыль.

Кира Сергеевна смущалась, говорила:

– Я отработаю…

И отрабатывала. Брала Анжелу в Дом кино на премьеру.

О! Сколько там знаменитостей. И все здоровались с Кирой Сергеевной. Наверное, от нее что-то зависело. А может, и просто так здоровались. Люди вежливые, воспитанные. Что стоит поздороваться?

Все знаменитости – с женами. У всех жен – выражение лица. А у Анжелы этого выражения не было. Она стояла как пустой стакан, ничем не наполненный. Просто молодая, да и все.

Однажды Кира Сергеевна пригласила сына с тайным намерением познакомить с Анжелой. Анжела – работящая, простодушная, молодая, не испорченная деньгами, слаще морковки ничего не ела. К тому же Кира Сергеевна полюбила ее и привязалась. С такой Анжелой ее старость будет обеспечена. В дом престарелых не сдадут.

Сын по имени Миша оказался сутулый, спина круглая, шея вперед, лицо висело параллельно туловищу. Голос глухой.

Кира Сергеевна говорила, что он философ и много знает. Лучше бы спортом занимался, мышцы накачивал. Анжела не стала рассматривать такого претендента, он был не нужен ей даром. Хотя, конечно, согласись Анжела – получила бы прописку московскую, отдельную квартиру, Киру с Иннокентием в придачу. А уж если бы родила – и говорить нечего: досталась бы семья железной прочности с бабкой и дедом, с семейными праздниками, подарками к Новому году. Это тебе не Алешка Селиванов из Мартыновки.

Анжела носится за каким-то журавлем в виде песни, убирает чужое говно и все трет, трет, чистит и чистит, и конца не видно.

Но как приятно из грязного делать чистое, из темного светлое, из немой горсти продуктов – благоуханный обед. Все садятся и радуются. И лица светятся. И желудки наполняются, и вырабатываются гормоны удовольствия. И еще неизвестно: что нужнее человеку – песня или обед.

* * *

Композитор написал музыку. Получилось что-то вроде старинного вальса: «На Муромской дороге стояли три сосны // Прощался со мной милый до будущей весны…»

Кира Сергеевна призвала музыкального редактора Сему. Сема забраковал. Сказал, что это – вторично. Это уже было в начале прошлого века.

Песню вернули на доработку. И вдруг – о чудо! Игорь написал замечательную мелодию, простую и щемящую, и согласился на три тысячи. Должно быть, жена была в отъезде и не контролировала его действия.

Следующий этап – студия звукозаписи. Три тысячи долларов.

Игорь дал наводку, у него было несколько хороших студий. Но Кира Сергеевна решила найти услуги подешевле.

Она села к телефону. Кому-то звонила. Что-то записывала. Вскрикивала от удачи.

С точки зрения Анжелы, она была старая, ее поезд ушел, и рельсы разобрали. Но сама Кира Сергеевна думала иначе, вернее, не думала вообще. У нее была способность любить проживаемый кусок жизни. В молодости она любила своего маленького сыночка и не хотела, чтобы время двигалось, а ребенок рос.

Потом она переживала романы, и ей очень нравился этот тревожный период. Хотелось, чтобы он длился вечно.

Сейчас все устаканилось: сын вырос, муж удержался, работа доставляет удовольствие, здоровье никак о себе не напоминает. Что еще желать?