Одна из стрел парфянских

Работы предстояло много, невпроворот, одних свидетелей требовалось допросить – более трех тысяч человек и оллов, а спала Стефания не больше генерала. Уже у себя в кабинете она вынула из сейфа бутылочку, отмерила пятьдесят граммов сорокаградусной, поморщилась вместо закуски и дзинькнула по кнопке секретарю-оллу, чтобы сварил кофе, побольше и покрепче…

И прошел год с хвостиком. У старческого приюта была довольно высокая пропускная способность, а старый Липкин все жил и жил, беспощадно проедая казенные харчи. Надзиратели уже косо посматривали на него, поскольку целый год он жил под их опекой, и многое мог не так увидеть и понять своим старческим умишкой. Впрочем, дело шло к закономерному концу: старик впал в тихий маразм и целые дни проводил у окна, а когда погода позволяла, во дворике у ворот на улицу. Трижды его находили на соседних улицах, где он бессмысленно стоял и глядел в никуда, тряся беззубой челюстью. Трижды его приводили обратно, а на четвертый раз он бесследно исчез. И только на исходе весны, когда из уличного канализационного люка невыносимо поперло тухлятиной, когда каторжники-ассенизаторы вынесли наружу осклизлые комья, работники приюта опознали пропажу по идентификационному номеру на лохмотьях и тапочках.

Примерно тогда же, с соседнего перекрестка исчез слепой нищий мужичонка, но его судьбой никто не поинтересовался: мало ли нищих бродит по матушке Руси? Если бы слепой был членом своей гильдии или окрестной банды, дело осложнилось бы, но нищий жил и зарабатывал один. Для старика по имени Гром это было очень полезным обстоятельством, поскольку нищий все свои капиталы носил при себе, и лже-Липкину осталось в наследство более пяти тысяч рублей на русские деньги – два официальных годовых оклада директора приюта.

По первой линии Васильевского острова, от Среднего проспекта к Большому, ковылял слепец в очках и с белой палочкой. Уже неделю, как он обосновался возле ближайшей станции полуразрушенного древнего, но все еще действующего метро, где другие нищие сжалившись над ним и выдуманной им историей, приняли его в свои ряды. Там он собирал на пропитание, там же и спал в загаженном «метровском» вестибюле. Уже дважды ночью его пытались ошмонать коллеги по промыслу, но обошлось… Старик чувствовал себя существенно лучше, чем год с четвертью тому назад, но ощущал, что измученный временем и бездомьем организм может отказать в любую минуту. Все так же тряслись руки и ноги, столь же мучительной для него оставалась процедура пользования сортиром, разве что голова работала чуточку яснее, и голосовые связки отказывали не столь часто. Надо было срочно искать логово покомфортнее…

Сегодня ему бросили в шапку монету-ловушку, и теперь он следовал на магический зов. Несмотря на пытки и казни, в городах всех стран мира продолжали орудовать воры, убийцы, торговцы дурью, мелкие колдуны. Как их ни выпалывали оллы – этих подонков словно и не убывало. Вот и сейчас: остроумный землянин придумал и подколдовал монету, которая должна подействовать только на человека, и только если при нем большая сумма наличных денег. Всем известно, что среди нищих попадаются богачи…

Полкилометра старик преодолевал дольше двух часов, и только властный зов заклятья не позволял ему лечь и уснуть тут же, на асфальте первой линии. Минут пять он стоял перед дверью в полуподвал и мелко-мелко кхекал, пытаясь одновременно отдышаться и откашляться. Старик сунул ревматический палец под стекло очков и неуклюже, но с первого раза выковырнул с правого глаза накладное бельмо: «А.Н. Гобой-Новых. Русский язык и литература», – прочел он на двери и ткнул костылем в дверь раз, еще раз. Немного погодя – еще два раза. Вдруг дверь распахнулась.

– Здравствуйте. – Хозяин остро глянул на пришельца – вы по объявлению?

Был он невысок, пузат и седовлас, возрастом – если земных, ординарных – лет под шестьдесят.

Пухлая рука на отлете, в ладони самокрутка, крепыш, видимо – не дурак весело пожить, взгляд быстрый и твердый.

– Д-а-а, – выдохнул старик.

– Деньги при вас? – голос хозяина был абсолютно безмятежен, будто речь шла не о разбое с отягчающими обстоятельствами, триста сорок шестая-бис, а о реальных курсах русского языка и литературы. Старик вновь кивнул, и хозяин зашевелился – Проходите, давайте я помогу…

Он подхватил старика под локоток и свел вниз по бетонным ступеням. Все складывалось как нельзя более удачно: на деда морок навести – раз плюнуть, а не выдержит сердчишко – ночью выкинуть в ближайшую подворотню, магию счистить – и все будет ровно. Наговор был составлен для суммы от «штуки» и выше, значит и две, и три может образоваться.

– Зовут меня Александр Николаевич, а вас? Впрочем, не важно. Итак, деньги, прошу вас?..

Ско… – Хозяин смолк на полуслове. – Пардон, я на минуточку, подперло срочно отлить…