Одна любовница / Один любовник

– Нет, – мой голос потух, потому что я погрузился в воспоминания. – Это было нелегкое время. Миранде надо было учиться. Первое время после родов она и сама не хотела видеть свою новорожденную дочь. Как-то раз даже приходила с возмущениями, и заявлением, что подаст на нас в суд, за психологическое давление на нее. Я срочно начал поиски нового места жительства, на другом конце города, но к моменту, когда нам нужно было переезжать – Миранда пришла с извинениями. Как сказала моя мать, прошел стресс после родов, и девушка начала трезво мыслить. Я нанял няню, но Миранда сама, каждую свободную минуту приходила к нам, чтобы быть со своей дочерью. Мы часто гуляли вместе с ребенком, все в округе считали, что я отец-одиночка, от которого сбежала невеста. Так прошло несколько лет. Пока Миранда не закончила учебу и не устроилась на стабильную работу. Лили пошла в садик.

– Лили?

– Да, так зовут мою приемную дочь. Теперь мы с ней чужие друг другу люди, она знает меня как друга матери, зовет меня дядя Стефан.

– В смысле чужие, я не понял? Ты же ее удочерил!

– Да. И считался ее отцом. Но когда Миранда вышла через несколько лет замуж, не за меня, нет, Джонни. Вижу, уже по твоим глазам, ты придумал свою версию. Повторяю, у меня с девушкой ничего не было.

– Она вышла замуж за отца ребенка?

– Нет. Отец Лили оказался женат и у него от первого брака были дети. Он несколько раз приходил к Лили, хотел увидеть дочь. Пару раз мне пришлось силой выставить его вон. Пришлось назваться ее женихом. Так попросила Миранда. Я не очень это одобряю, но девушка попросила, не смог отказать. Миранда вышла замуж за другого человека, за своего коллегу. Они поначалу долго встречались, ему действительно пришлось завоевывать ее. Потом она привела его к нам и состоялось официальное знакомство со мной, с Лили. На их свадьбе я был посаженным отцом. А потом… Хороший юрист помог переоформить усыновление на нее. Был долгий процесс, сбор документов и всего прочего, но в результате семья воссоединилась.

Джонатан смотрел на меня во все глаза. Он выглядел откровенно ошарашенным. Некоторое время он молчал, а затем спросил:

– А что биологический отец? Куда он делся?

– Он? Он остался со своей женой, постоянно пытается вернуть Миранду. Как он позже осознал, он ее любит. Но по суду, новый супруг Миранды запретил биологическому отцу приближаться к ребенку. Такая вот грустная, с одной стороны, история. Это был серьезный путь. Опережая твой вопрос, нет. Мои родители не участвовали в воспитании Лили. Они были на работе, за девочкой все больше присматривала няня. Когда она начала ходить, я ездил с ней на работу. Каждый день. Мы теперь даже иногда шутим, что, когда Лили повзрослеет и будет решать, кем ей стать, расскажем ей, какой хаос она наводила на моих складах. По сути, женевский офис стал ее семьей.

– Послушать, так ты прямо ангел во плоти, – буркнул мой друг, рассмешив меня.

– Нет, Джонни, я не ангел. Просто радуюсь, что мне выпала возможность побыть отцом. Я прекрасно понимаю, что с моим любимым человеком детей у нас не будет.

Джонатан поперхнулся своим коктейлем и выпалил:

– Стеф! Я сейчас не ослышался?

Я уже откровенно расхохотался.

– Нет, Джонни, ты не ослышался. Теперь я могу уже открыться. Я счастлив, Джонни, мой друг. Человек, которого я люблю, ответил мне. Я счастлив и горд поделиться этим со своим другом. Теперь и моя жизнь налаживается.

* * *

Во дела… Никогда бы не подумал, что Стефан… гей. Я к ним всегда равнодушно относился, но не сказать, что одобрял… Довольно странное чувство. Твой друг гей. А ты с ним делишься своими проблемами с женщинами.

Мне все казалось, что у геев все чисто на физиологии, никаких чувств… Но сегодня Стеф меня удивил. Он с таким воодушевлением и трепетом говорил о своем парне, что я даже, кажется, впал в когнитивный диссонанс. Он поведал о своей преданности и каких-то непонятных для меня чувствах между двумя мужиками. Я слушал и сдерживал смех. А потом вдруг взглянул на его ситуацию под другим ракурсом. Под ракурсом женатого мужика, который изменяет жене и любит любовницу. Кто из нас достоин большего осуждения? По правде говоря, хотя мне и сложно в этом признаться, наверное, я. Я заслуживаю осуждения.

Я не могу определиться. Не могу решить. Держу двух женщин на крючке, по сути, не давая им ничего из своей души. Одну использую как удобную домашнюю подушку. Другую – как подушку для развлечений вне дома. Я ведь ни разу не подумал об их чувствах. Все больше о себе. Меня беспокоило то, что теперь «лавочка» будет прикрыта. Либо не гуляю и живу с нелюбимой женой. Либо ухожу к Лизе.

Что делать, я так и не решил… Это очень сложно. Почти невозможно! Хуже всего то, что чего бы я ни выбрал, и то, и то неверное решение…

Глава 14. Елизавета и Маттиас