Одна (ЛП)

— Стоп. — Он мягко предупреждает меня, прежде чем я начну говорить. — Вижу все твои мысли у тебя на лице. Просто... стоп. Пожалуйста.

Я закрываю рот. Позволяю ему держать меня. Укачивать меня, пока не начинаю дремать. Я почти сплю.

— Я подумал, мы должны рассказать все моему дяде.

Сначала думаю, что мне это показалось.

— Ч...что? — переспрашиваю в тишине. — Ты что-то сказал?

— Мой дядя. — Я слышу, как он глотает. — Мой дядя капитан полиции в соседнем участке. У него есть связи с ФБР. Если Гонзалес – наркобарон и продает наркотики на территории страны, то это становится национальной проблемой, а не местной. Он может помочь нам.

— Пакс, нет. — Трясу головой. — Я не могу. Ты не можешь. Мы не можем. Я ужасный человек. Я...

— Я убил своих родителей.

Ожидала, что Пакс скажет что угодно, но этого я точно не ожидала. Этого шока достаточно, чтобы оттолкнуть мои мучительные мысли. Концентрируюсь на нем. Пакс убирает прядь волос с моего лица. В его глазах печаль.

— Мой психолог сказал мне, чтобы я не говорил этого, но это правда. Я не люблю лгать себе. — Он делает глубокий вздох. Я наблюдаю, как его взгляд становится более размытым и понимаю, что он меня больше не видит. Он видит свои воспоминания.

— Это случилось два года назад. Я был с Кейдом и остальными ребятами, мы праздновали окончание весеннего семестра. Выпил пива, один или два стакана. Чувствовал себя нормально. Выпивал больше, чем это и раньше и чувствовал себя нормально. Мне позвонил папа и сказал, что их машина не работает. Он спрашивал, могу ли я приехать и завести ее. — Пакс обхватывает руками мои плечи. — Я оставил своих друзей и поехал к ним. Было темно и штормило. Увидел их на обочине дороги и съехал. Пытался завести их машину, но она не заработала. Мы предположили, что проблема с мотором и я решил отвезти их домой.

Внимательно слушаю, что он говорит, боюсь, что знаю, как закончится эта история.

— Мало кто из людей это знает, но мои родители много ругались. С момента, как начал жить в кампусе, я видел их редко, но когда видел, они постоянно ссорились. Людям нравится вспоминать их как красивую любящую пару, но это не правда... не до конца.

Я целую его в щеку, мое сердце хаотично бьется.

— Этой ночью они делали то, чего я ожидал от них – ругались. По-моему, они огрызались друг с другом по поводу нашей собаки. О том, что кто-то из них дал что-то собаке, и теперь она больна, о чем-то таком незначительном. Это все больше возрастало, они все больше кричали друг на друга. Обычно я очень терпеливый и спокойный, но алкоголь, соединенный с моим расстройством, сделали меня раздражительнее, чем обычно. Я повернулся назад, чтобы огрызнуться, сказать, что устал от всего этого. Просто устал от этого. Сказать им повзрослеть и играть по-взрослому, — его голос оборвался на секунду, но знаю, что случится дальше.

— Это было всего десять секунд, а может даже меньше. Я снова повернулся вперед, когда увидел яркие огни грузовика. Не смог остановится вовремя. Он уже был напротив нас. Копы сказали, что машина перевернулась пять раз, прежде чем мы, наконец, приземлились. Девушка, которая нас видела, остановилась и набрала 911. Я был без сознания, когда мы приземлились. Помню, что было очень много боли. Мне казалось, что мои ноги горят, но я не мог пошевелить ими. Не мог пошевелить ни одной частью моего тела. Я даже не мог говорить. Было очень тяжело дышать, но девушка, которая вызвала копов подошла ко мне. Она держала меня за руку, разговаривала со мной и поддерживала меня, пока не прибыла скорая.

Пакс настолько сильно сжимает меня руками, что начинаю задыхаться.

— Копы сказали, что водитель грузовика был пьяный. Они сказали, что это не была моя вина. Это была вина водителя грузовика, сказали они. Но, правда, в том, что, если бы не повернулся, чтобы накричать на родителей, я бы его увидел. Мог спасти нас. Но я не сделал этого. Позволил своим эмоциям взять верх, и мои родители поплатились за это, — его голос оборвался. — Они умерли мгновенно, Джулс. Они не мучались. Но последнее, что они слышали от своего единственного ребенка — это повзрослейте.

Чувствую, что-то мокрое касается моей головы.

— Я миллион раз прокручивал то, что случилось в голове, Джулс. Мечтал, чтобы все было по-другому. Иногда даже хотел, чтобы тогда кто-нибудь другой поднял телефон и отвез их домой. И если это все-таки была их судьба – умереть той ночью, то последним словом, которое они услышали не было бы – повзрослейте. Это было бы что-то лучше. Что-то правильное...

— О, Пакс, — шепчу я, обнимая его так же крепко, как и он меня. Мое сердце сжимается, будто его заключили в тиски. Чувствую его боль. Мне больно видеть его таким, так больно, что внутри меня что-то ломается.