Одна минута глупости (сборник медитативных притч)

— Совсем как духовность, — говорил Мастер на следующий день, оставшись наедине с учениками. — Символы духовности можно встретить в музее, который мы называем храмом, но ее сущность есть повсюду — доступная всем, неопознаваемая, без имен и определений.

123

Несмотря на то что последние достижения техники приводили Мастера в восторг, он отказывался называть их прогрессом.

Истинным прогрессом для него был «прогресс сердца, счастья», но никак не «прогресс ума» или «прогресс техники».

— Что вы думаете о современной цивилизации? — спросил Мастера журналист.

— Думаю, это очень неплохая идея, — прозвучало в ответ.

124

Когда разговор зашел о современном прогрессе, Мастер рассказал о двух посетителях из развивающейся страны.

Он спросил об уровне благосостояния их народа. Один из гостей обиделся:

— Господи, мы же цивилизованный народ: у нас даже есть два оружейных завода!

125

Мастер сказал социальному работнику:

— Боюсь, вы делаете больше зла, чем добра.

— Почему?

— Из двух условий справедливости вы выделяете лишь одно.

— Какое же?

— Бедные имеют право на хлеб.

— А второе?

— Бедные имеют право на красоту.

126

Мастер выражал недовольство по поводу того, что деятели социальной сферы выступают за реформы, а не за революцию.

— Жил-был однажды очень умный и добрый король, — рассказывал Мастер. — Однажды он узнал, что в тюрьме его государства томится немало безвинно осужденных людей. Поэтому король издал приказ о строительстве для невиновных более комфортабельной тюрьмы.

127

Ученик боготворил Мастера и считал его истинным воплощением Господа.

— Скажи мне, мой Учитель, — спросил он, — зачем ты пришел в этот мир?

— Чтобы научить таких дураков, как ты, не тратить попусту время, поклоняясь Мастерам.

128

Когда кто-нибудь хвалился достижениями своей страны в экономике и культуре, Мастер казался безучастным.

— Вызвали ли все эти достижения хоть какие-нибудь перемены в сердцах ваших соотечественников? — спросил он.

И рассказал историю о белом человеке, захваченном людоедами. Перед тем как зажарить его живьем на костре, каннибалы привели его к старейшине. Вообразите удивление пленника, когда он услышал, что у вождя идеальное гарвардское произношение.

— Неужели годы, проведенные в Гарварде, никак на вас не повлияли? — спросил белый человек.

— Повлияли, конечно. Они приобщили меня к цивилизации. После того как тебя изжарят, я надену праздничный костюм и съем тебя с помощью ножа и вилки.

129

— Твоя ошибка в том, что ты ищешь Бога вне себя, — сказал Мастер.

— Следует ли мне искать его внутри себя?

— Неужели ты не понимаешь, что твое «внутри» находится вне тебя?

130

Мастер постоянно напоминал о том, что люди живут как роботы:

— Как можно называть человеком того, кто мыслит, чувствует и действует машинально, того, чьей жизнью управляют привычки, а не он сам?

— Можно ли как-то покончить с подобной обусловленностью и стать свободным?

— Можно. С помощью осознанности.

Подумав немного, Мастер добавил:

— И катастрофы.

— Катастрофы?

— Конечно. Один «очень английский англичанин» однажды рассказал мне, что, когда его корабль затонул посреди моря, он целый час плыл рядом с другим англичанином и в конце концов смог побороть свои предубеждения и заговорить с незнакомцем!

— И что же он сказал?

— Он сказал: «Извините, что обращаюсь к вам, не будучи представленным, но не подскажете ли мне, в какой стороне Саутгемптон?»

131

Мастер предупреждал, что всегда существует опасность замены Реальности какой-нибудь концепцией или определением.

Один ученый спросил Мастера:

— Говоря о БЫТИИ, сэр, вы имеете в виду вечное, трансцендентальное бытие или преходящее, случайное?

В задумчивости Мастер закрыл глаза. Затем он открыл их и обезоружил своим ответом:

— Да!

Позже он пояснил:

— Как только вы даете Реальности определение, она перестает быть Реальностью.

— Даже когда вы называете ее «Реальность»? — спросил дотошный ученик.

— Даже тогда. Даже когда ты называешь ее «она».

132

Мастер упорно разрушал любую доктрину, любую веру, любую концепцию о Боге, ибо, первоначально задуманные как знаки на пути, они превращались в определения.

Он любил цитировать восточную поговорку:

«Когда мудрец указывает на Луну, идиот видит только его палец».

133

Мастер никогда ни с кем не спорил, ибо знал, что спорщики лишь стремятся доказать свою правоту, но не найти Истину.

Однажды он продемонстрировал «ценность» спора:

— Бутерброд падает маслом вверх или вниз?

— Конечно, вниз.

— Нет, вверх!

— А давай проверим!

Намазали хлеб маслом и подбросили его в воздух. Он упал маслом верх!

— Я выиграл!

— Лишь потому, что я допустил ошибку.

— Какую ошибку?

— Намазал маслом не ту сторону.

134

— Религиозная вера, — говорил Мастер, — это не утверждение Действительности, а намек, подсказка к некой тайне, находящейся за пределами человеческого понимания. Вкратце, религиозная вера — это палец, указывающий на Луну.

Некоторые верующие никогда не продвигаются дальше изучения пальца.

Другие занимаются тем, что сосут его.

Третьи используют этот палец для того, чтобы выдавить себе глаза. Это слепые приверженцы религии.