Одна на две жизни

«Агния? — Силуэт замер, протягивая руки. — Агния, ты не узнаешь меня?»

Черты лица поплыли, стали меняться. Исчезли жуткие зубы, кривые когти. Фигура приобрела привычный облик.

— М-Марек? — всхлипнула молодая женщина, не веря своим глазам.

«Я. Ты испугалась? Меня?»

— Нет. — Она с жадностью смотрела на дорогое лицо. — Просто я… сегодня была в музее, видела тех ужасных мумий…

«Мумий?»

— Да! А он мне сказал, что кайтаррцы нарочно мумифицировали своих мертвых, чтобы душа после смерти не могла их покинуть! И что мумиями могли стать только те, кто умер молодым и необычной смертью. И… Марек, я так боюсь…

«Чего?»

— Что ты стал мумией! — На глаза Агнии навернулись слезы.

«Глупышка! — Он тихо рассмеялся. — Иди ко мне!»

— Что? — Она приподнялась на локте.

«Я скучаю без тебя… Тут так холодно, так одиноко и пустынно…»

Призрачная фигура протягивала руки. Милый голос звучал так нежно, страстно и странно. У Агнии защемило сердце. Сама не понимая, что делает, она потянулась к мужу.

Первое прикосновение было болезненным — лед его рук обжег, словно пламя, и молодая женщина невольно отпрянула, вскрикнув. Призрак тут же отступил:

«Я сделал тебе больно? Прости…»

Тоска, звучавшая в его голосе, была невыносима. Агнии захотелось заплакать от досады и жалости. Подумать только! Он там, в ином мире, терзается от тоски и одиночества, а она слезы проливает. Она заставила себя улыбнуться:

— Прости. Я… Я просто очень по тебе соскучилась. Ты почему так долго не приходил?

«А ты хочешь, чтобы я приходил?»

— Да! И не только во сне!

«Сейчас ты не спишь…»

— Правда?

Призрак кивнул, и Агния, отбросив сомнения и страх, опять потянулась навстречу. Опять была боль от леденящего прикосновения потусторонней сущности, но она тут же сменилась удушливым жаром, словно из раскаленной печи. Объятия призрака оказались неожиданно материальны и горячи, и молодая женщина уже через несколько минут забыла, что обнимает бесплотный дух. Огонь проник в каждую клеточку ее тела, пронесся по жилам ураганом, сметающим все на своем пути…

Фил Годвин открыл запасной выход своим ключом. Музей уже час как погрузился в тишину. Погасли последние огни, осмотрев опустевшие залы, один за другим отправились по домам служители. На фиакрах и в ландо укатили засидевшиеся в ресторане последние посетители. Ночные сторожа уже сделали первый обход. Во всем огромном здании, по площади сравнимом с императорским дворцом, не осталось ни единого человека. Сторожа — все шестеро — сидели сейчас в каморке под главной лестницей. Еще дважды они выйдут оттуда — ровно в три часа ночи и через час после рассвета. Во второй раз — чтобы отпереть двери для служителей.

Когда Фил подходил к задней двери, миновав погруженный во тьму парк, где-то вдалеке на часах ратуши пробило полночь. Отлично. У него есть целых два часа, чтобы сделать то, зачем он пришел, и убраться восвояси.

Зал истории древней Кайтарры был погружен во мрак. Тяжелые темные шторы там и так опущены большую часть дня, для создания, так сказать, колорита. Это его задумка — с одной стороны — погружает в мрачную атмосферу тех веков, а с другой — в полутьме так удобно кое-что скрывать… Посетители настолько проникаются образом гробницы, где своего часа ждут зловещие мертвецы, что не слишком внимательно всматриваются в выставленные напоказ мумифицированные тела. И мало кому в голову придет, что далеко не все из них вывезены когда-то из Кайтарры. И некоторым намного меньше, чем пара тысяч лет. Кое-кому — всего пара месяцев от роду…

Идея пришла Филу Годвину давно — еще когда он заметил, что некоторые экспонаты стали портиться от времени. Самые первые из найденных мумий вообще прибыли в музей в ужасном состоянии. А ведь каждая была на вес золота! И за каждую он нес материальную ответственность. Пытаясь как-то остановить процесс разложения, Фил начал читать все по искусству мумификации. И решил однажды сам попробовать создать такую мумию. Реконструировать древние технологии, так сказать. Несколько лет ушло на подготовку, на поиск материалов, в том числе и на образцы для опытов. Конечно, можно было ограничиться крысами, кошками и собаками — кто там их считает, этих зверей? — но у этих тварей нет души. Как узнать, что эксперимент закончился удачей, если невозможно проверить главное — осталась ли в мумии душа? И как обеспечить внезапную смерть, скажем, собаке? У них же не бывает сердечных приступов! Требовались люди. Или нелюди.

Первые опыты были неудачны, но около года назад судьба свела его с молодым мастером Мареком Боуди, который работал над созданием искусственных душ для машин. Собственно, Марек сам подошел к служителю и поинтересовался, как такое могло быть, чтобы кайтаррцы не просто мумифицировали тела своих покойников, но привязывали к ним души, мешая тем уходить в иной мир. Они разговорились — и сообразили, что у них много общего.

А три с половиной месяца назад Марек Боуди погиб. Но, как ни пафосно это звучало, его дело продолжало жить.

Продолжало жить и дело Фила Годвина.