Одна на миллион

Не знаю, куда вывернул бы наш разговор, но Соболев просил встретиться. Нет, не просил, а этак требовательно заявлял: ему надо со мной увидеться, ему надо сказать что-то важное, ему надо всё мне объяснить, почему тогда получилось так, как получилось. Я не стала говорить, что уже знаю это его «важное», отец просветил. И понимаю прекрасно, без всяких объяснений, почему. И снова выслушивать про его незапланированное отцовство желания нет никакого. Я это уже пережила и достаточно над этим наплакалась. Больше не хочу.

Как можно бесстрастнее я ответила:

– Это важное для меня уже неважно. Вадим, ты мне правда очень нравился. Я даже думала, что это у меня серьёзно, но… это прошло. Пойми, у меня сейчас другая жизнь, и меня в ней всё устраивает, а копаться в прошлом, мусолить, что да как, да почему – извини, не хочется. И… уже неинтересно.

– У тебя кто-то есть? – помолчав, спросил тогда Соболев.

– Да, – помешкав, соврала я.

Не знаю сама, чего мне в тот момент хотелось больше. Показать себя сильной, гордой и счастливой вопреки всему. Или облегчить ему вынужденный выбор, а то ведь так и будет метаться, а от этого нам обоим только хуже.

Мама всегда говорила: расставаться надо красиво, без слёз, без истерик, без сожаления и без унизительного «А как же я?». Лошадь сдохла – слезь с неё и шагай дальше.

– Я рад, что у тебя всё хорошо, – сказал он. Потом я услышала, как он улыбнулся. – Пусть будет ещё лучше. Анжела…

Моё имя – это последнее, что я от него слышала. Больше он мне не звонил, не писал и встреч не искал. А больше недели уже прошло. И вроде сама же расставила все точки, а всё равно было как-то обидно и горько, что он так быстро смирился.

Вот и сейчас я дёрнулась к телефону, а увидев, что звонит Руслан, разочарованно выдохнула. Глупо, конечно. Особенно учитывая, что если б это всё-таки был Соболев, то я бы не ответила. Ни за что.

А с Киселёвым я всегда готова поболтать, даже несмотря на разочарование.

– Энжи, детка, четвёртый раз тебе звоню! Успел заволноваться…

– Я в душе была, не слышала.

– А какие планы на вечер?

– Никакие.

Потому что мои "грандиозные" планы в его понимании такие и есть – никакие.

– У-у, непорядок. Пятница ведь, душа и тело требуют релакса.

– Не, Русланчик, я никуда не хочу. Знаешь, как я на работе вымоталась? Хочу тишины и умиротворения.

Тут я, кстати, не соврала. Работать в «Иркутскнефти» оказалось несколько сложнее, чем у отца. И не только потому, что это совсем не знакомая мне отрасль. И не потому, что Олег, новый начальник, дал всего один день, чтобы мало-мальски вникнуть, а затем завалил меня заданиями наравне со всеми остальными. Просто объём этих заданий был несравнимо больше, хотя, по сути, работа нашего отдела не требовала глубоких технических знаний и в чём-то перекликалась с моими обязанностями в «Мегатэке». Так что домой я приползала выжатой настолько, что и на ужин сил не оставалось. Хорошо хоть ползти было недалеко – как знала, сняла квартиру-студию рядом с работой, всего в двух кварталах.

Но в этой усталости имелся и плюс – на душевные страдания меня тоже не хватало. Нет, иногда, конечно, накатывало так, что сердце щемило. Особенно в последние дни, точнее, ночи, когда Соболев перестал звонить. Иногда даже казалось, что всё бы отдала, лишь бы увидеть Вадима или услышать его голос. Но я научилась и с этим справляться. Полежишь так в темноте, погорюешь, поплачешь – и отпускает. Ну а днём даже и не вспоминалось почти. Когда голова занята кучей неотложных дел и срочных вопросов, когда боишься накосячить или не успеть, то как-то уже не до рефлексии.

– Энжи, детка, ты совсем себя загоняла. Нельзя так. Вредно для здоровья. И вообще, мы так редко видимся теперь. Да и потом, я же не зову тебя в клуб отрываться всю ночь. Давай культурно посидим в каком-нибудь хорошем, тихом месте. Отдохнём, пообщаемся, пропустим по коктейльчику, а? В «Дизайн баре», например. И близко, и спокойно, и твой любимый «Секс на пляже» там отличный. Ну, Энжи, давай? Ну, хоть на часок-другой? Или я сейчас позову всех наших, и мы всей толпой к тебе забуримся. Наши давно про тебя спрашивают…

Меня, конечно, тронуло его желание повидаться. Но вот это – «всей толпой забуримся» – оказалось самым весомым аргументом. Не хотелось мне ехать ни в какой «Дизайн Бар», но лучше выбрать меньшее зло.

– Ладно, через час буду там, – уступила я.

– Правильно! А то, знаешь ведь, от работы кони дохнут. Тем более от нелюбимой работы. А ты мне нужна живая.

А вот тут Киселёв ошибался. Несмотря на такой напряжённый режим, работать у Кравитца мне скорее нравилось, чем нет. Конечно, в «Иркутскнефть» я не мчалась с замиранием сердца, не стремилась всей душой, не впадала в эйфорию от скупой похвалы сухаря Олега. Здесь я просто делала свою работу, но делала, между прочим, на совесть. Притом что Олег грузил меня по полной программе и никаких поблажек не давал, хоть и считал, что я протеже Кравитца. В общем-то, так оно, наверное, и было.