Одна на миллион

Впрочем, нужный дом я нашла, но там никого не оказалось. По словам одной соседки, Антиповы обычно возвращаются только к семи часам вечера. Мишу и Машу соседи ни вчера, ни сегодня не видели, поэтому мое расследование пока не продвинулось.

И вот когда я уже ехала к себе домой, мне позвонила Кира Леонидовна.

– Таня, обнаружились кое-какие малоприятные факты, – с тревогой в голосе сообщила клиентка. – Давайте с вами встретимся, это не телефонный разговор.

– Хорошо. Куда мне подъехать?

– Подъезжайте к моему офису и позвоните, я к вам спущусь.

Мне пришлось развернуться и поехать в противоположную сторону. Я терялась в догадках относительно того, что стало известно клиентке и о чем она решила мне незамедлительно сообщить. Возможно, Машенька поняла, что заигралась, и надумала закончить свои приключения, пока они не зашли слишком далеко? Нет, Кира Леонидовна сказала, что факты обнаружились малоприятные, значит, девочка не образумилась. Кто знает, на какие подвиги она еще пошла после того, как вырвала из рук милиции своего приятеля? Вариантов было много, и я едва не сломала голову в попытке предугадать развитие событий. Забегая вперед, скажу, что все версии оказались мимо истины.

Итак, подъезжая к офису, я уже издалека заметила свою клиентку. Она металась по тротуару вдоль парковки и всматривалась в каждую подъезжавшую машину. Наверное, ждать меня в офисе было ей невмоготу.

– Кира Леонидовна, – позвала я и открыла дверцу машины.

Баранова села в «девятку» и разрыдалась. Самообладание покинуло ее. Стойко переносить тяготы семейные Баранова уже не могла, сдалась. Я не нашла слов утешения, но предложила клиентке раскрытую упаковку одноразовых носовых платочков. Она не стала использовать их по назначению, но принялась энергично мять их в руках. Мало-помалу Кира Леонидовна обрела способность говорить.

– Таня, Маша ушла от нас навсегда, – сообщила она. – Я больше никогда ее не увижу, никогда...

Формулировка была довольно-таки странной. Так говорят о мужьях и женах, которые уходят из семьи, но о детях... О детях так говорят разве в случае их смерти. Неужели Маша умерла? Мне в это как-то не верилось.

– Что значит навсегда? – уточнила я.

Клиентка, нервно вздрагивая, смотрела в лобовое стекло и трагически молчала. Казалось, она была не столько ошарашена уже свершившимся событием, сколько боялась грядущих несчастий.

– Кира Леонидовна, прошу вас, расскажите мне, что случилось? – мягко попросила я.

– Маша прислала мне эсэмэску, в которой написала, что уходит от нас навсегда, что мы больше никогда не увидимся. Еще она извинялась за то, что взяла пластиковую карточку, но оправдывалась тем, что больше мы никогда на нее не потратим ни рубля, – еле договорила Баранова и снова разрыдалась.

– Кира Леонидовна, не стоит принимать это близко к сердцу. Я выяснила, что у Маши новая любовь. Его зовут Миша, он учится в индустриальном колледже, перешел на последний курс. Они влипли с ним в небольшую историю, но вскоре пыль осядет, и они поймут, что не стоило никуда убегать...

– Таня, вы же ничего не знаете, ничего, – утирая платочком слезы, выдавила Баранова. – Маша нам не родная дочь. У нас с Семеном не было детей, и мы взяли годовалую девочку из дома ребенка.

Вот уж поистине, искренность – блюдо порционное! Нет чтобы сразу быть со мной откровенной, так клиентка выдавала мне правду частями. Утром сказала по телефону, что все-таки перед командировкой она поссорилась с Машей, а теперь призналась, что дочь вовсе и не родная, а приемная! А ведь это обстоятельство многое меняет! Интересно, это вся правда или на десерт будет что-то еще?

Упрекать клиентов я не имею привычки, поэтому спросила:

– Кира Леонидовна, наверное, Маша недавно узнала об этом?

– Нет, эта тайна раскрылась много лет назад, причем так глупо... Мы жили раньше в соседней области, а после удочерения переехали в Тарасов, чтобы никто ничего не знал. Когда Маше было четырнадцать лет, мы отдыхали на Кипре и, на беду, встретили там Сидорову, мою бывшую одноклассницу, с семьей. У нее тоже была дочь, Машина ровесница. Так вот Сидорова страшно удивилась, что Маше тоже четырнадцать, и стала уверять, что этого не может быть. Я кое-как выкрутилась из этой неприятной ситуации и думала, что Маша не придала инциденту особого значения, но не тут-то было! – Баранова снова расплакалась, но без патетики. Она быстро взяла себя в руки и продолжила: – На Кипре червячок сомнения в том, что мы ненастоящие родители, зародился в ее душе, и дома она начала его усердно взращивать.

– Каким образом?

– В общем, Маша занялась настоящим следствием. Сначала она учинила нам допрос, почему нет фотографий, на которых ей меньше года. Мы сказали, что фотографии были, но альбом куда-то пропал. Она, естественно, не поверила. Тогда стала часами смотреть в зеркало, пытаясь найти с нами сходство. Но не находила. Знаете, в раннем детстве Машенька была очень похожа на Семена, такие же светлые волосы, белая кожа, зеленые глаза. Это даже предопределило выбор ребенка, но с возрастом девочка стала рыжеть, черты лица изменились...