Одна на Троих

Не верит, и это логично, мы знаем друг друга достаточно, но собственная значимость уже полностью опутала его мозг, поэтому он снисходительно ухмыляется и рекомендует:

– Так ты бы не представлялся, Никит, и не только бы светили, но и давали, – критически окидывает он меня с ног до головы, добавляя: – Возможно.

Компания вокруг удовлетворённо фыркает.

Переход на личности, это его любимый приём. Один на один никогда. Только, если за спиной есть поддержка. Она у него одна из мощнейших, чем, собственно, и обусловлен невероятный успех его дела. А, ну и ещё кое–чем, но сейчас не об этом.

– Ну так что насчёт Цветочка? – корректирую беседу я.

– Не интересует, – демонстративно разворачивается он ко мне спиной.

– Участок 28.

Мне хватает одной фразы, чтобы моментально его развернуть и получить его же полное внимание.

– Соболев, у тебя с бабами всё настолько плохо? – то, что должно было бы звучать, как издёвка, скатывается в злобное шипение.

Это и понятно, мой участок против его всего лишь условно перспективной сотрудницы.

– А давай! – вспоминает он о своем божественном навыке игры в бильярд.

Неплохом – да! Но нет, до нимба ему ещё забивать и забивать.

Свой я приобрёл благодаря Илье. Я хотел у него выиграть хотя бы раз. Хочу до сих пор.

И когда Крапивин понимает, что ни Цветочек, ни участок не светят теперь именно ему, а я, предполагая реакцию Аловой, требую оформить всё документально, цвет его благородной, бледной кожи начала идёт пятнами, а затем приобретает равномерный багровый оттенок.

Что давно не проигрывал?

– Какого ты вылез из своей. . .

– Подписывай, – уже совсем другим тоном перебиваю я его, потому что на оценку моего бизнеса девчонкой я могу закрыть глаза, а Крапивинская неработоспособность и разборки связанные с этим в мои планы сейчас совсем не вписываются. – Отлично, – выхватываю я у него оба листа. – Не забудь завтра предупредить своих, что мне назначено, – напоминаю я, слыша себе в уже в спину смачный посыл.

Новый стимул, Крапивин, чтобы не заплесневеть, не благодари!

Аленький цветочек, а ты поцветешь пока в нашем огороде, оценишь грунт, чтобы было потом, с чем сравнивать.

* * *

Что за?! !

А где же напор, вызов, прущая самоуверенность?

Она сама любезность и покорность.

Даже сидя за её спиной, я, кажется, вижу эти прикрытые ресницы, и лёгкий румянец стеснения на щеках.

Чёрт! Может, ну её нафиг, пока непоздно?

Но вчера вечером Славка ещё раз подтвердил, что если бы не её граничащее с манией желание работать на Крапивина, она точно бы нам подошла. И предупредил напоследок, чтобы я её не трогал, каждый должен набить свои шишки.

Ладно, выбор у нас всё равно небогат, а договор составлен таким образом, что она должна выложиться на все сто, как собственно и мечтала.

С удовлетворением отмечаю, вздрогнувшие плечи, среагировавшие на мой голос.

Правильно, начальник на первых порах и должен вызывать такие чувства!

А потом всё в секунду меняется, Алова оборачивается и топит меня в таком отчаянии своих глаз, что мне требуется какое–то время, чтобы напомнить себе о том, что я слышал от неё же вчера. Игра для одного зрителя! Меня!

Не забывай, делаю мысленную пометку, потому как, после разговора с Крапивиным, она, как по волшебству, успокаивается, вместе с чем меняется и её поведение. Она вполне себе уверенно садится ко мне в машину, не упуская возможности хлестнуть меня презрительным взглядом. Когда же мы выезжаем на трассу, набирая разгон, Алова достает свой телефон и внаглую набирает Славку.

А вот этого нам не надо!

Мозг на автомате оценивает обстановку, радуется знакомому отрезку пути и не находит ничего лучше, чтобы осуществить отработанный до совершенства наш с Лехой мастерский бросок.

"Да, я – крут", – отмечаю я, с восторгом оценивая полет телефона.

Мой первый! До этого было то, что не жалко, если сопрут, когда мы притормаживали на обратном пути , чтобы забрать летуна с упругого травяного покрытия сочной клумбы.

Сейчас не тот случай, да?. .

Медленно поворачиваю голову, в очередной раз путаясь в оценке реакции. она собирается выцарапать мне глаза или разрыдаться?

Первое – ни к чему. Поэтому ловко приподняв локоть, блокирую её возможное движение, для надёжности упирая руку ей в колено и собираясь развернуть машину, чтобы подобрать её мобильный.

– Простите, Никита Владимирович, я совсем не хотела оскорбить вашу фирму! Я всё отработаю, только не надо. . . Пожалуйста! . .

– Что?. . – охреневаю я от её умоляющей интонации.

А когда краем глаза замечаю, как она судорожно прикрывает воротничок блузки и отползает на сиденье, до предела натягивая ремень безопасности и плотно вжимаясь в дверь, до меня доходит.

Угу. . . Мне ещё только обвинения в изнасиловании не хватало, для окончательного формирования образа.

Набираю в лёгкие побольше воздуха, продолжая удерживать руку на её колене.

– Не надо чего, Алова?

Глава 3

Маша

Что, что?! !

"Ничего", – вопит мой бедный мозг, а я пытаюсь выстроить ответ так, чтобы он не мог к нему придраться.