Одна на всех

— Более чем. Все очень серьезно. Ну и чего стоишь? Обед уже скоро, а у нас есть нечего. Даже кофе от тебя сбежал. Давай-давай! — проговорил Родион, легонько шлепнул ее по попе и ушел.

Но перстень остался. Своим блеском он подтверждал серьезность момента. А обед Наташа приготовит. Стряпуха из нее пока еще никудышная, но она быстро учится.

Речка маленькая, трава хилая, покрывало короткое, зато чувств и эмоций — штормящий океан. Рыба-кит бьет хвостом, брызги до самых облаков, а фонтан — до ночных звезд. Но Розе этого было мало.

— Еще! Еще! — требовала она, подгоняя Егора страстными движениями своего взмыленного тела.

А когда он наконец-то достал до самого дна океана, она взревела, как белуга, и этим прогнала рыбу-кита с его буйствующим хвостом. Море улеглось, шум волн растворился в шорохе кустов. Но Роза продолжала вжиматься в плот, на котором пережила стихию. А ногти у нее острые, не то чтобы больно, но приятного мало.

— Зачем ты это сделал? — прошептала она.

— Что я сделал? — не совсем понял Егор.

— Теперь я ни с кем не хочу. Только с тобой.

— А с кем ты еще хотела? — осведомился он.

Она, конечно же, не девочка. Секс для нее отнюдь не тайна за семью печатями. Но Егор хотел, чтобы она думала лишь о нем, была только с ним. Сейчас и в будущем. А прошлое они закроют семью печатями.

— Я не хочу! — Роза вздрогнула, распахнула глаза и раскинула руки.

— Вот и я думаю, что не надо.

— А кто сказал, что надо?

— Ты сказала, что хочешь, — сказал он и перевернулся на спину.

Место не очень. Кусты пышные, но под ними то камень, то корень, то провал. Комары в глаза лезут, слепни кусаются. Егору все равно, он и не к такому привык. Но так и Роза не жалуется. На одеяло она легла как на перину.

Эта барышня динамила его целую неделю. В первый вечер они встретились, погуляли немного, потом она пропала. Было у них еще одно свидание под луной, но под юбку она его тогда не пустила. Так и ушел Егор домой, несолоно хлебавши. А сегодня уговаривать ее долго не пришлось.

— Не хочу я, — сказала она, вынула из сумочки сигарету, закурила.

А сигареты у нее дорогие, ароматные, довольно-таки крепкие.

— И не надо.

— Вот и я говорю, что мне только с тобой надо.

— А тебя кто-то заставляет с другими?

— Кто меня заставляет?

Слух Егора резанули возмущенные, едва ли не истеричные нотки в ее голосе.

— Не знаю.

— Что ты обо мне думаешь?

— Ничего.

— А мне кажется, ты думаешь. Ну да, были у меня парни. Но так я же тебя из армии не ждала.

— Зато дождалась.

— Ты ведешь себя так, как будто я что-то тебе должна была. Сплетни обо мне собираешь.

— Не собираю я о тебе сплетни.

— Ну да, дома целую неделю сидел. Да ладно! — Она махнула рукой.

— Дома я был, — сказал Егор. — И сидел. И лежал. И крышу чинил.

Мама у него женщина сильная. Отец ушел из семьи, когда она была беременна третьим ребенком. Егор тогда еще только собирался в армию. Он слышал ее разговор с тетей Тоней. Была возможность избавиться от плода, но мама твердо сказала «нет», выносила и родила. Татьяне сейчас тринадцать. Красавица, отличница. Мама на двух работах жилы рвет, но в доме достаток, все обуты, одеты. И сам дом в порядке, недавно покрашен, деревья обрезаны и побелены, огород возделан до последнего клочка.

А вот крышу починить некому было. Проржавела она. Четырнадцатилетний Серега латал ее, как уж мог, а все без толку. Егор купил новое железо, стропила укрепил и кровлю почти закончил. Совсем чуть-чуть осталось.

— Кому ты крышу чинил?

— Дому.

— Это хорошо. А вот мне брату моему крышу чинить надо.

— Чего так?

— Да сорвался он. — Роза щелкнула пальцем по горлу.

— Это плохо.

— Два года почти не пил. Ленка нарадоваться не могла. А тут пробка в нос попала. Ленка к матери ушла. Меня-то он не трогает, я и морду расцарапать могу. Это Ленка тихая как мышка.

— Может, мне пора познакомиться с ним?

— А то ты его не знаешь.

— Ну, когда это было. Да и не был он тогда братом моей любимой девушки.

— А у него что, еще одна сестра есть? — Роза спросила в шутку, но глянула на него в ожидании серьезного ответа.

— Ты моя любимая девушка.

— Впервые слышу.

— Ну, я старый солдат.

— Ага, и тебе неведомы слова любви. А с братом поговори. Ты мужик серьезный, основательный, непьющий.

— Ты откуда знаешь, что непьющий?

— Ну, если в завязке, то не развяжешься. Слушай, а почему я тебя снова хочу? — Роза пришла в движение, запрыгнула на него верхом, коленями сжала бока. — Знаешь, как мне секса хотелось! А нельзя было. Я и сейчас хочу. Как думаешь, теперь можно?

— Если очень хочется, то вполне, — ответил Егор и подумал, что это автомат перезарядить легко, а человеческий организм штука куда более сложная.

Тут время требуется.

— И тебе захочется, — заявила Роза, загадочно улыбнулась, забросила руки за голову и заерзала на нем все быстрей и быстрей.

Рахмета снял снайпер, а его правая рука была отрублена разбойным наскоком. Бах получил по голове, был затащен в машину и вывезен за город. Рахмета Магриб велел замочить напоказ, а этого можно было грохнуть втихую. В общем-то, для этого его и привезли на заброшенный песчаный карьер.