Одна неизменная истина

«Наверняка время уже за полдень, – продолжал размышлять волшебник, поднимая глаза к небу и пытаясь за тёмными тучами уловить положение Илира – дневной звезды. – И без всякой Сонной чащи было бы пора остановиться передохнуть… А ей только того и надо! Думает, я не знаю!»

О том, чтобы остановиться и дать колдовству одолеть себя, не могло быть и речи. Амаран поправил сумку, подкинув её на плече, кивком головы отбросил со лба пряди светло-русых волос и вздохнул.

– Угораздило же…

С каждым шагом сонливость наваливалась всё сильнее. Нужно было что-то придумать, пока усталость не взяла над ним верх, и пока разум ещё подчинялся ему.

– Если это магия, то нужно бороться с ней… другой магией…

Амаран вспоминал различные приёмы волшебства и тут же использовал их, но если некоторые и прогоняли сон, то длилось это недолго, а силы тем временем иссякали. Чувствуя, что старания его бесполезны, он стал цепляться за каждую мысль, казавшуюся спасительной.

«Может быть, дело не в чарах!..» – Амаран глубоко вздохнул, пытаясь понять, есть ли подозрительные нотки запахов, есть ли что-то, рассеянное в воздухе, что могло так влиять на него. Он достал из сумки фляжку с водой, намочил платок и, приложив к лицу, сделал несколько вдохов. Легче от этого ничуть не стало. С раздражением он отбросил мокрый платок…

…С непреодолимой силой ему хотелось присесть под одним из этих странных, клонящихся к земле, точно усталые люди, деревьев и может всего на минутку сомкнуть глаза… Но маг усмехался над своей слабостью, бормотал под нос ругательства, подзадоривая сам себя, и бодро – последние силы души и тела тратя на эту показную бодрость – шагал по тягучему, липкому, цепляющемуся за ноги мху.

С севера наползали вечерние сумерки, и мягкие тени клубились теперь меж усталых деревьев. Постепенно до юноши стало доходить, что в этом лесу действуют неведомые и страшные чары, и ему, будь он хоть трижды магом, их не одолеть. Но Амаран не поддавался отчаянию и приводил себя в чувства совсем уж простыми методами – хлопая по щекам, впиваясь ногтями в кожу, дёргая за волосы, физической болью стараясь вернуть себя в медленно гаснущую реальность.

– Какой же из меня маг, если я не справлюсь?.. – прошептал он, опираясь плечом на ствол дерева и растирая слипающиеся глаза. – Я ведь всегда… раньше всегда справлялся!..

Мысли стремительно покидали его голову, он старался думать хоть о чём-нибудь, чтобы не уснуть, но получалось всё хуже и хуже. Встряхнув головой, Амаран со всей силы ударил себя по щеке. Боль привела его в чувства, но почти сразу же затихла, а вместе с ней стало угасать и сознание мага. Он медленно опустился, цепляясь за дерево, на мох.

«Какой мягкий» – про себя заметил Амаран, пальцами погладив бархатистый ковёр, покрывавший землю. Мир перед глазами расплывался и кружился.

– Я ведь не сдаюсь, – сказал он сам себе. – Вовсе нет. Просто нужно отдохнуть…

На душе было удивительно спокойно. Маг будто погружался в тёплое, нежное облако, тревоги и заботы оставляли его разум и сердце.

Странные, беспорядочные сны виделись ему. Мерзкие, липкие, не дающие сознанию и воле шевельнуться и дёрнуться в попытке освободиться. Он боролся с их приторной, очаровывающей силой, но постоянно проигрывал, и вновь ощущение смирения и покоя охватывало его. Точно в болоте, его душа медленно и мучительно утопала в этих снах, и чем больше старалась вырваться, с тем большей силой тянули её во тьму тяжёлые и липкие видения…

Листья с деревьев облетели, осыпались, укутав Амарана золотым одеялом. Грязь и пыль слой за слоем ложились на лицо, которое с каждым днём становилось всё уродливее от худобы. Тело эльфа слабело от бездействия, магические и жизненные силы покидали его, и теперь при всём желании он не сумел бы разорвать опутавших его чар, а если бы и сумел, то не нашёл сил выбраться отсюда. Пришедшие с весной травы оплели его руки и ноги, точно цепи, чтобы он никогда не покинул их лес…

Целая вечность минула в его погибающем сознании, в фальшивом мире снов, когда живое тепло коснулось его руки. И Амаран рванулся к нему – как к свету, блеснувшему в бесконечном и непроглядном мраке.

Волшебник не понимал, откуда пришло почти забытое ощущение тепла в его полумёртвое холодное существование. Он и не мог задавать себе такие вопросы, а уж тем более, искать им ответы. Но это слабое, почти неуловимое тепло придало ему сил и дало ориентир, к которому нужно было стремиться из холода и тьмы. Пришедшая извне сила самой жизни осторожно стала распутывать сети снов и колдовства, которыми был скован молодой маг.

Он начал ощущать самого себя, постепенно вспоминая, как управлять собственным телом. Единственная цель, самая важная, заслоняющая всё потребность заставила мага искать силы пошевелиться – любыми средствами нужно было удержать источник волшебного, живительного тепла. Медленно, превозмогая слабость и дрожь, маг разжал закостеневшие пальцы и обхватил ими чью-то ладонь. Видения стали меркнуть, извне их озарял и рассеивал слабый, но такой необходимый свет, к которому Амаран тянулся всей душой и всем рассудком…