Одна неизменная истина

Она долго сидела одна на кухне, замершая, будто в оцепенении. Но неподвижный взгляд её ожил, глаза заметались, быстро осматривая всё, что её окружало, и не останавливаясь ни на чём. Мысли так же стремительно мелькали в голове, и ни одну она не могла удержать и довести до конца, ни над одной не в силах была как следует поразмыслить. Наконец, Ниольи вздохнула, закрыла глаза и бессильно опустила голову, сознавая, что толком она так ничего и не поняла, а вместо этого ещё больше запуталась…

Когда Ниольи, точно ошпаренная, вылетела из комнаты, Амаран хоть и ощутил прилив бодрости от вызванных ею чувств, от нахлынувших мыслей, но долго продержаться в сознании не смог. Очнулся волшебник уже вечером и всей душой пожалел о том, что не умер – его окутывал пробирающий до костей холод, голова кружилась, желудок собирался вывернуться наизнанку, а от слабости он почти не чувствовал своего тела.

Невероятными усилиями эльфу удалось завернуться в одеяло и укутаться им так, что из него торчали только глаза и нос. Дрожа всем телом, Амаран свернулся клубком, притянув ноги к животу, и впервые с момента пробуждения в Чаще нашёл силы и возможность заняться своими мыслями. В отличие от Ниольи он прекрасно умел контролировать их, так как считал, что для мага этот навык гораздо важнее, чем умение точно запоминать заклинания или последовательность действий в обрядах. Кстати сказать, последним маг Амаран Иддин не занимался вовсе. Он не терпел порядка и ограничений, ему казалось, что все обряды и формулы заклинаний только сдерживают его талант и мешают настоящему волшебству. И потому выше ясности мыслей и чистоты разума он ставил только «чувствование» – особое свойство, которому он всецело доверял, и которое ни разу не подводило его.

Рассудок мага, всегда остававшийся спокойным и холодным, быстро сделал выводы из всего того, что творилось в душе и на сердце.

«Итак, Ниольи нравится мне, – с усмешкой констатировал он. – Не удивительно, впрочем. Она красивая, смелая и сильная душой. Не о каждой женщине и эти три слова можно сказать без лести. Но разве этого довольно, чтобы увлечь меня, чтобы заставить испытывать столь странную к ней… тягу. Почти магическую связь… Есть в ней что-то ещё, чего я прежде не замечал ни в ком…»

Амаран прикрыл глаза, вспоминая спокойное тепло, которое рождалось в его душе рядом с Ниольи, и странную, несвойственную ему жажду её взгляда, прикосновения к ней, звука голоса… Её энергии. Слишком живой, какую он не ожидал встретить в этом мире. Которую когда-то очень давно придумал и искал, но с годами перестал верить в свою глупую выдумку.

Он постарался восстановить все ощущения до последней детали, чтобы убедиться, что не ошибается. Энергия Ниольи казалась ему ярким пятном на блёклом полотне, метким художественным приёмом в скучном деловом письме. Так не к месту, и так приковывая к себе…

Эльф улыбнулся, мечтательно и счастливо, утвердившись окончательно в выводах и радуясь своему обретению. Но тут же согнал с лица улыбку, задумавшись о другом.

«Чушь, Иддин, – строго сказал он себе. – Ты не сегодня-завтра станешь Великим магом! И как, по-твоему, этот путь кто-то может с тобой разделить? У тебя уже есть магия, и всякий рядом с ней будет лишним. Как ты отдашь себя служению этому миру, служению своему искусству, если решишь с кем угодно связать свою жизнь?

Ниольи… Ты ничего не знаешь о ней, – продолжал холодно разбивать все мечты и желания, на секунду зародившиеся в нём, беспощадный разум. – С чего тебе взбрело в голову даже размышлять о ней, как о ком-то достойном стать рядом с тобой? Если всё, к чему ты шёл столько вёсен, не хочешь потерять – не тешь себя глупыми надеждами и детскими выдумками. Нужно скорее уезжать, выбросить эту чушь из головы… И всё будет так, как я и планировал, как и должно быть».

С сожалением он вынужден был признать, что разум его, как всегда, прав, и снова вовремя спустил с небес беспокойное сердце и остановил несовместимые с реальностью порывы души…

– Амаран?..

Увлечённый размышлениями, эльф не заметил, как девушка вошла в комнату, и чуть вздрогнул, услышав её голос прямо рядом с собой. Он открыл глаза, окинул её незаинтересованным взглядом и снова закрыл их, зарываясь в одеяло.

– Кажется, ты не спишь? – прозвучал приглушённый натянутым на голову одеялом голос Ниольи.

– Разумеется, сплю, – Амаран демонстративно перевернулся на другой бок, дабы показать, что не намерен участвовать в разговоре.

– Вот и замечательно, – не обратив внимания на это, продолжила Ниольи. – Значит, с тарелкой каши ты справишься.