Одна ночь

Я достиг поднятого моста. Башни вознеслись уже выше возможного воображения – ничего более грандиозного в Галактике я не видел.

Замок был молчалив, ненаселен. Он еще ждал своих обитателей.

Мой мозг требовал объяснения, разум отказывался мириться с тем, что видели мои глаза, и, подходя к замку, я вертел головой в тщетной надежде увидеть Лиину, которая объяснит мне то, что, вернее всего, не поддается объяснению.

Лиины нигде не было.

Толпа колыхнулась – приближались крики и грохот железных колес.

Господин Тумана появился на боевой колеснице. Люди ринулись в стороны, толкаясь и сшибая друг друга – колеса повозки были снабжены острыми шипами.

Он увидел меня сразу. Словно ожидал увидеть именно здесь.

– Впечатляющее зрелище! – закричал он. – Я и не ожидал. Честное слово, трудно вообразить.

Господин спрыгнул с колесницы.

– Теперь приступим к осмотру. Я рад, что вы будете со мной. Это знаменательный момент в истории всего нашего государства. Ведь признайтесь, что мало где такое возможно. А?

Он игриво ткнул меня в бок пальцем.

Стоявший на колеснице трубач пронзительно загудел.

Толпа онемела.

Подъемный мост медленно опустился, завис на секунду над землей и с глухим стуком упал. Тут же начали открываться кованые металлические врата.

Господин полез обратно на колесницу и позвал меня.

– Так надо, – сказал он. – Так гласят древние законы.

На колеснице было тесно – возничий, Господин, трубач и еще я. Лошади с трудом взяли с места.

Подковы четко звенели о торцы мостовой.

Внутренний двор замка был невелик – дворцу в нем было тесно. Колесница смогла лишь развернуться перед подъездом. Сойдя с колесницы, мы пошли к высоким стеклянным дверям, которые при нашем приближении медленно растворились – два старых лакея в красных ливреях вытянулись, пропуская нас внутрь. Они были первыми людьми, которых мы увидели в замке.

Может быть, я жертва волшебства? Может быть, я проспал годы, а мне кажется, что прошла ночь? Я посмотрел на часы. Вчера было шестнадцатое. Часы показывали семнадцатое. Да и вся версия о сне могла прийти в голову лишь законченному идиоту, ведь не станет же комиссар ждать годами, пока ему подготовят жилье на Тумане.

Я ждал, когда увижу Лиину. Она откроет мне тайну, если тайна лежит в пределах моего понимания. Я боялся того, что понять ее не смогу. Как не смогу никогда осознать физический смысл бесконечности.

Я хотел спросить о Лиине, а спросил другое:

– А где ваши волшебники? Старцы?

– Их нет, – ответил Господин и не стал вдаваться в подробности.

Холл дворца был невероятно высок. Пожалуй, конструктивно Лиине не было смысла так поднимать потолок – впечатление на визитера это производило оглушающее.

Арки свода сходились на уровне облаков, и разноцветные стекла витражей создавали в воздухе скорее видимый, чем слышный, перезвон детства. Голубь, залетевший в открытое там, в выси, окно, неспешными кругами осваивал новое пространство.

– Ну вот, – сказал укоризненно Господин. – Когда дождь пойдет, как закроете?

Один из лакеев ответил:

– Здесь предусмотрен подъемник для того, чтобы снимать пыль или мыть окна.

Господин уже шел к лестнице, которая вольными полукружьями раздваивалась, ведя на второй этаж.

Спеша за ним, я взялся за перила, и предупреждающий оклик лакея запоздал – на подушечках пальцев и ладони остались пятна белой краски.

– Можно было бы предусмотреть, – рассердился Господин Тумана. – А вы бы лучше смотрели, за что хватаетесь!

Я удивился раздражению в мой адрес.

Господин Тумана задрал тогу, под которой обнаружились широкие штаны, вытащил из кармана большой кружевной платок и кинул мне.

Платок белым скатом приплыл мне на руки.

– Так жаль, когда хоть пылинка падает на завершенную работу, – сказал Господин, и я примирился с его раздражением.

Я вытер пальцы. Мы поднялись на второй этаж.

Заиграла музыка – она лилась сверху, но оркестра не было видно.

Открылись двери в главный зал – он был так же высок, как вестибюль, видно, размещался в соседней с ним башне. Стены были белыми в золотых узорах, по стенам были развешаны гигантские полотна, изображающие пейзажи, мозаичный пол искусно изображал морское дно.

Посреди зала стояла небольшая группа людей.

Господин Тумана быстро прошел к возвышению в торце зала, где стояло кресло.

Он уселся в кресло и, увидев, что я отстал, крикнул мне:

– Да скорее же! Идите сюда.

Группа людей потянулась к возвышению. Они шли молча.

Я прошел близко от них и понял, что все они бедняки. Именно таким было мое первое впечатление. Бедняки. Бедные несчастные люди. Поднявшись на возвышение, я оказался с этими людьми лицом к лицу.

И понял, откуда возникло это ощущение бедности.

Одежда этих людей являла собой крайнюю степень изношенности, как будто была протерта многолетним употреблением, штопана-перештопана, заплатана, но при том и дырява. То же было и с обувью… И волосы у этих людей были длинными, кое-как обрезанными. И седыми.

Все они были седыми, старыми, как сама смерть.

Даже Господин Тумана, лишенный сентиментальности, был, по-моему, поражен видом этих людей.

– И это все? – спросил он.

– Все, – ответил старик из первого ряда.