Одна ночь и вся жизнь (СИ)

Неделя до обследования и еще пять дней после, пока не пришли результаты, - это был кошмар. Если бы не Дарьялов, я бы точно спятила. В своем сверхнапряженном графике он находил свободные минуты, чтобы позвонить или написать мне. Просто для поддержки. По возможности старался пораньше вернуться домой, даже если был в Выборге. Меня он больше туда не брал, чтобы не болталась лишний раз в машине или в электричке. Вечера мы проводили дома вдвоем. И если ему приходилось заниматься работой, все равно рядом с ним было легче.

Наконец подошел назначенный день. В институте Отта мне сделали биопсию. Под местным наркозом, не больно, но достаточно противно. Продержали один день под наблюдением и отпустили. Оставалось только ждать.

- Ирочка, все будет хорошо, - уговаривал Дарьялов. – А даже если и нет, мы со всем справимся. Вместе справимся.

Когда по электронке пришел ответ, я поняла, что не смогу открыть его одна. Если там плохие новости, мне нужно будет выть кому-то в плечо, чтобы примириться с этим. Но только не в одиночестве.

«Дарьялов, ответ пришел, - написала я в воцап. – Но я не могу открыть. Без тебя».

«Скинь мне, - тут же ответил он. – Я открою».

Не прошло и минуты, как раздался звонок.

- Ирка, все отлично! - Дарьялов орал так, что в трубке зафонило. – Никаких генетических отклонений. И это девочка. Девочка Ирочка!

Слезы лились сами собой, но уже совсем другие – от радости. Облегчение было таким, как будто я уже родила самую здоровую, самую красивую, самую замечательную в мире девочку Ирочку.

Хотя, как выяснилось, все только начиналось. Ленке повезло, она родила свою Наташку в конце марта, когда ковид был на низком старте. Казалось, что это какая-то информационная паника, как было раньше с атипичной пневмонией и еще какой-то фигней. А даже если и на самом деле, нас не коснется. Но… коснулось, еще как.

Рожать я должна была в августе, а уже в конце апреля все стало очень и очень плохо. Весь офис и выборгская часть команды перешли на удаленку. Сами мы перебрались в Выборг. Обслугу сократили до минимума, продукты и все прочее заказывали через доставку, гуляла я в саду и вокруг поселка, с овчаром по имени Флай. Депутаты свою деятельность пригасили, заседали больше по видеосвязи, но бизнес требовал внимания, поэтому Дарьялову все равно приходилось куда-то ездить и с кем-то встречаться, хотя, конечно, не так интенсивно.

Больше всего он боялся притащить заразу мне. К счастью, переболели мы оба уже потом, на третьем году ковида, когда тот стал легче. А тогда любой намек на малейшее недомогание вызывал нешуточную панику. Но живот при этом рос исправно, Иришка возилась и пиналась, неизменно приводя будущего папашу в восторг.

- Дарьялов, а у вас дети точно были ваши? – смеялась я. – Не усыновили взрослых? Выглядит так, как будто для тебя все впервые.

- Знаешь, Ира, а оно ведь и правда как впервые, - задумчиво отвечал он. – Тогда большая часть прошла как-то… мимо меня, что ли. Я их обоих люблю, конечно, и Ника, и Витьку, но до рождения уж точно не ждал и не радовался. Все пришло уже потом. А сейчас по-другому. Мне с самого начала очень хотелось, чтобы у нас был ребенок. Как только стали жить вместе. Именно дочку – чтобы на тебя была похожа. Но ты так резко отказалась за меня замуж выходить, что даже заикнуться на эту тему боялся.

- А я боялась, что ты не обрадуешься. Или будешь против. Или вообще скажешь, что я тебя пузом к стене приперла.

- Ир, ну ты сама-то слышишь, что говоришь? Каким пузом, куда приперла? Да я бы счастлив был, если б ты меня пузом приперла и за галстук в загс повела. А ты коза упрямая.

На подобное я даже не отвечала. Потому что да, была упрямой козой. Потому что мне было и так хорошо. И я была благодарна ему за то, что не давит, не заставляет и не уговаривает. Правда, еще один раз заговорил уже перед самыми родами.

- Ир, ты меня в неловкое положение ставишь.

- В смысле? – напряглась я.

- Ну я все-таки не последний хрен на деревне, а приду в загс собственного ребенка усыновлять. Чтобы все сказали: о, депутат Дарьялов соблазнил девчонку, а жениться не хочет.

- Не усыновлять, а удочерять, - зашипела я, выпустив когти. - И не удочерять, а признавать отцовство. И какая я тебе девчонка? Мне в консультации сказали: вы, милочка, старуха уже, куда вам рожать. А вообще тебе не пофигу ли, что там будут думать и говорить? Или на партсобрание вызовут и… как это? Пожурят?

- В жизни всегда есть место пофигу. Но при том условии, что это касается только меня одного. А на собрание – нет, не вызовут.

- Дарьялов, мне тоже глубоко пофигу, что меня считают твоей любовницей, содержанкой или хрен там знает еще кем. Если бы это меня волновало, я бы прошлой осенью согласилась с радостным визгом.

Высказавшись, я ретировалась в туалет. Последние месяцы в этом плане, конечно, трындец, зато всегда есть возможность для отступления.

Извини, дорогой, не могу терпеть, потом договорим.

Ну а когда я пришла, Дарьялов разговаривал по телефону, и наша беседа свернулась сама собой.