Одна ночь соблазна

— Пожалуй, нет, — отвечал Алек.

Пораженная Бекки смущенно смотрела на Алека. Он вертел в руках вилку.

— Ты выглядишь шокированной.

— Я действительно потрясена.

— Что ты думаешь об этой истории? Девушка осторожно покачала головой:

— Вы, городские жители… вы другие.

— Тебя не слишком шокирует история с маркизом? — легким тоном спросил Алек, откидываясь на спинку кресла в расслабленной позе. — Видишь ли… Мне неприятно это говорить, но у нас у всех разные отцы. Понятно, за исключением близнецов, которые явились в комплекте. И еще Роберта с Джесиндой, которые оба являются его отпрысками. — И Алек кивнул на портрет чопорного мужчины с несчастным выражением лица, который висел на противоположной стене. Под портретом на золотой пластине было написано: «Восьмой герцог Хоксклифф». — Бедный хлюпик, — продолжал меж тем Алек таким тоном, словно говорил о чужой семье. Несколько мгновений он смотрел на портрет герцога. — Он в жизни не сказал мне ни одного слова, но по крайней мере соблюдал приличия и признал нас всех как своих детей. Не мог пойти на скандал, знаешь ли.

Бекки едва не поперхнулась чаем и закашлялась.

— Т-т-ты говоришь, что он не был твоим настоящим отцом? — осторожно спросила она.

— Нет, малышка, — с ухмылкой протянул он. — Мой настоящий отец попался на глаза матери однажды вечером, когда вышел на сцену «Друри-Лейн» в роли Гамлета.

Бекки не была склонна к обморокам, но если бы была, то сейчас наступил самый подходящий момент, чтобы попросить нюхательную соль.

— К-как, актер?

— Вот именно. — И он улыбнулся притворно-сладкой улыбкой. — Его имя сэр Филипп Престон-Лоуренс. Во времена его славы от него сходили с ума все лондонские дамы. Говорят, я очень на него похож. — Алек пожал плечами и отхлебнул кофе. — Не знаю. Никогда его не видел.

— Понимаю. — Бекки опустила взгляд в чашку. Алек рассмеялся.

— Вот теперь я тебя шокировал.

Она посмотрела на него с сомнением.

— Так ты все придумал? — Бекки уже знала, что он любит мистификации.

— Боюсь, что нет, любовь моя. Это истинная правда, — отозвался он со светской улыбкой. — В обществе все об этом знают. Но все же мой отец получше папаши Джека. Джек родился вторым. Это был первый проступок матери. И видит Бог, крупный проступок. Она долго обдумывала, как отомстить его светлости, когда узнала о его любовнице.

Бекки вопросительно взглянула на Алека, собираясь с духом, чтобы услышать продолжение.

— Настоящим отцом Джека был профессиональный борец по имени Килларни Крушер, «таран» Килларни.

— О Господи! — Бекки прикрыла рот ладонью.

— Но зато Джек унаследовал от него борцовский дух. И пару кулаков размером с пушечное ядро. И это оказалось очень кстати, потому что они ему пригодились, когда в школе пришлось без конца драться со всеми парнями, которые обижали нашу дорогую мамочку, называя ее хоксклиффской блудницей.

Бекки ахнула и на мгновение прикрыла глаза. Возможно, жизнь Алека была не такой уж безоблачной, как ей показалось с первого взгляда.

Сам Алек развалился в кресле и наблюдал за ней с видом полного удовлетворения, но когда он бросил еще один будто бы беззаботный взгляд на портрет матери, в глазах его отразилась застарелая обида.

— Ты… Ты был с ней близок.

— Близок? — Алек помолчал, глядя в пустоту. Потом помотал головой, прикрыв глаза длинными ресницами. — Она была для меня луной и солнцем, всем на свете, — чуть слышно сказал он через минуту. — А я был ее любимцем. — И он улыбнулся Бекки странной улыбкой.

Бекки смотрела на него, и у нее щемило сердце. В его синих глазах плескался подавленный гнев. Бесстрастный голос звучал на пределе.

— Она часто крепко обнимала меня и говорила: «Ты единственный, кто когда-нибудь меня любил, солнышко».

— Должно быть, ты был потрясен, когда она умерла.

— О нет. Я не был потрясен. Я был в ярости. Я говорил ей, чтобы она не уезжала. Там было слишком опасно. Но ее светлость, как всегда, делала то, что хотела и с кем хотела. За тебя, Джорджиана. Ты не была трусихой. Это я могу утверждать точно. — Он приподнял кофейную чашку и посмотрел на портрет. Ирония, прозвучавшая в его голосе, чем-то напомнила Бекки шпагу дуэлянта. Она видела боль в его синих глазах, так тщательно скрываемую за небрежной лихостью манер.

Она на минуту отвернулась от его горькой и такой далекой улыбки и прикрыла глаза. Если они действительно вместе в этом деле, думала Бекки, то ей следует обращаться с ним мягче. За этим безмятежным фасадом скрывается куда более чувствительный и уязвимый человек, чем ей показалось вначале.

— И все же, Алек, что бы ты ни говорил, — начала Бекки, не поднимая глаз от чашки, — не все женщины живут лишь для себя.

Он положил на стол газету и посмотрел на Бекки жестким, испытывающим взглядом. Горечь как будто ушла из его глаз.

Он улыбнулся портрету матери и произнес:

— Слышала, мама? Бекки Уорд этого не одобряет.

Через некоторое время Алек оставил Бекки отдыхать в одной из многочисленных гостевых спален, а сам занялся приготовлениями к отъезду из Лондона.

Завтра на рассвете они уедут на морской курорт в Брайтон.