Одна одинокая звезда

Когда Орел проснулся, он не спешил открывать глаза. Возможно, он надеялся, что сейчас увидит обычное небо… пустые карманы и шишку на затылке. Да, его ударили чем-то по голове, ограбили и выбросили. Но никакой шишки на затылке он у себя не нашел. Впрочем, голова была обвязана тряпкой. Слишком туго, голова тупо ныла. Орел открыл глаза, встал. Конечно же, ничего не изменилось. В двух метрах от него в маленькой ямке мирно лежал шар из металлических трубок. Орел взялся за узел на затылке, стянул повязку, но на лбу она присохла. Он осторожно потянул за ткань, но почувствовал только боль. Орел сжал зубы, зажмурился, сжал полоску ткани в кулаке и рванул что было сил. В глазах потемнело от острой боли. По лицу потекла кровь. Орел выдохнул, приложил тряпку ко лбу, промокнул. Кровь быстро остановилась и Орел с отвращением отбросил грязную повязку. Шар катнулся было в ту сторону, но остановился. Вернулся в свою ямку. — Ну что, друг, — сказал Орел. — А где мне людей найти? Шар остался неподвижным. — Не знаешь? Чуть дрогнул. — Пойдем поищем? Выкатился из ямки и устремился куда-то. — Эй-эй, подожди! — Орел встал, помотал головой. Он ощущал настойчивые сигналы, исходящие из области прямой кишки.

Через десять минут Орел вышел к дороге. Шар выкатился на середину асфальтовой полосы и остановился будто в раздумье. Дорога заметно выделялась на фоне однообразного сухого пейзажа. Надо сказать, это было единственное, что хоть чем-то отличалось от серых полей. Не считая автобуса. Автобус… По идее, он должен вернуться обратно. Может, надо просто подождать? Орел потер голову — ее будто охватила полоса холода. Ссадина на лбу высохла, покрылась корочкой и болезненно реагировало на любое движение кожи. Орел повернулся и пошел по дороге туда, куда, как он предполагал уехал автобус. Шар медленно катился рядом с ним. Орел уже привык к нему и даже шорохи, которые он издавал при движении, проходили мимо ушей. Поднялся несильный ветер. В полях то и дело вставали смерчики, ветер закручивал серую пыль и мусор в спирали и снова бросал на землю. В черном мутном небе висели облака. Не настоящие, конечно, а так, растянутые какие-то полосы. И солнце… Он уже ненавидел это солнце. Окутанное черным дымом, оно светило для кого-то другого, но не для него. Для кого?.. Ровные, как терелка, поля до самого горизонта, да еще дорога, вот и все, что он пока что видел в этом мире. Орел чувствовал себя жутко одиноким. Скорее всего, здесь он и был таким. И автобус, наполненный туповатыми — но людьми, был для него факелом в темноте… Шар вдруг остановился. Орел посмотрел на него. Белый металл трубок стал конопатым от пятнышек ржавчины. — Ну что? — сказал Орел. — В чем дело? Шар замер. Ветер проносил сквозь него мусор, но покачнуть эту клеткусферу он не мог. — Не хочешь идти дальше? Слово «идти» выглядело немного странно применительно к шару. — Не хочешь идти дальше со мной? — с неожиданной дрожью в голосе спросил Орел. Шар покачался так, как если бы говорил «да». — Почему? Шар медленно подкатился к ноге Орла, прислонился…«…я ждал от тебя…» Орел закрыл глаза. Горло перехватило, сдавило болью. — Чего?«…я ждал от тебя другого. и разочаровался…» — Что я сделал не так? — закричал Орел. — Что?«…ничего…» Орел понял, то один в этой пустыне он сойдет с ума. — Не оставляй меня, — попросил он. — Пожалуйста. Шар повертелся на месте, остановился на несколько секунд и покатился по дороге в противоположную сторону. Орел кинулся за ним, но шар ускорил ход и угнаться за ним стало невозможно. Орел еще долго бежал следом. В конце концов, он устал и остановился, оперся ладонями о колени. Поднял лицо и увидел, как шар стоит на вершине далекого холма. Он снова был огромен. А потом он скрылся за бугром. Орел выпрямился. Ветер бил его по лицу, забирался под рубашку. Кожа почему-то горела, как после солнечного ожога. Он начинал понимать, что такое настоящее одиночество. В этом мире не было больше ничего живого, кроме него, заблудшей души. Возможно, это и есть Ад. Многие воинствующие «индивидуалисты» говорят о Личности с большой буквы и прочих вещах. Орлу было наплевать на это. И еще он удивился, как быстро изменилось его мнение по этому поводу. Никто из них не знает, что такое настоящее одиночество.