Одна отвергнутая ночь

Пол закатывает глаза, глядя на меня, и отступает — разумный шаг, учитывая то, как Дэл вцепился в нож.

— Готова засекать? — спрашивает, протягивая мне секундомер.

— Это вообще нормально? — я беру его и настраиваю экран.

— Ага, — отвечает Дэл, сконцентрировавшись на огурце. — Он сделал меня с перцем, луком и салатом латук, но огурец за мной.

— Время! — кричит Пол, и я тут же включаю таймер, а Дэл действует, снова и снова зверски впиваясь ножом в бедный огурец.

— Готово! — кричит он на выдохе и смотрит на меня. Он покрылся испариной. — Сколько у меня?

Опускаю взгляд:

— Десять секунд.

— Пых! — он подпрыгивает в воздухе и Пол тут же отбирает у него нож. — Попробуй побей, мистер Шеф-повар!

— Проще простого, — заявляет Пол, занимает место перед разделочной доской и отодвигает расчлененный огурец, после чего кладет на доску свой. — Говори, когда.

Я быстро сбрасываю таймер, как раз вовремя, Дэл кричит:

— Время!

Пол, как я и думала, точно и спокойно проходится по огурцу, что совсем не похоже на тяжелые, зверские движения рук Дэла.

— Готово, — заявляет он хладнокровно, ни пота, ни тяжелого дыхания, свойственных для его излишнего веса.

Посмотрев на секундомер, улыбаюсь про себя:

— Шесть секунд.

— Не может быть! — кричит Дэл, подходит ко мне и вырывает из рук секундомер. — Ты, должно быть, сжульничала.

— Неправда! — на самом деле я смеюсь. — И в любом случае, Пол нарезал, а ты рубил.

Дэл вздыхает, а Пол смеется вместе со мной и очаровательно мне подмигивает.

— Итак, теперь у меня есть перец, лук, латук и огурец, — он берет маркер и делает пометку в центре крупного изображения огурца на стене.

— Чушь, — рычит Дэл. — Если бы не «Tuna Crunch», ты бы уже вошел в историю, парень. — Недовольство Дэла еще больше распаляет наш смех, мы оба хихикаем, когда наш босс уходит с громким топотом. — Приберитесь тут, — кричит он нам, уходя.

— Мальчишки, — бормочу я.

Пол открыто улыбается:

— Рад видеть хоть немного настроения, милая, — он ласково пожимает мне руку, не уделяя этому жесту излишнего внимания, после чего отходит и встряхивает что-то в разогревающейся на плите сковороде. Наблюдая за тем, как он счастливо насвистывает себе под нос, я понимаю, что бурлящей ранее злости во мне больше нет. Отвлечение. Мне нужно отвлечение.

***

Это был самый долгий из всех дней, и он не предвещал ничего хорошего. Я осталась закрывать бистро с Полом, Сильвия убежала пораньше, чтобы успеть занять центральное место в баре недалеко от своего дома: сегодня там выступает ее любимая группа. Она изводила меня добрых полчаса, пытаясь уговорить пойти с ней, но, судя по всему, эта группа играет хэви-метал, а у меня голова и так сильно болит.

Пол опять сжимает мое плечо в дружеском жесте, большому парню явно неуютно с взвинченной девушкой, а потом он уходит в сторону метро, я же в одиночестве бреду в другую сторону.

— Милашка! — взволнованный голос Грегори пронзает меня со спины, и я разворачиваюсь, чтобы увидеть, как он бежит ко мне в армейских штанах и футболке, одежда выглядит грязной и неопрятной.

— Привет, — борюсь с желанием прятаться в кокон, избегая еще одного ободряющего разговора.

Он догоняет меня, и мы вместе идет к автобусной остановке.

— Я пытался дозвониться тебе миллион раз, Ливи, — говорит он, взволнованный и раздраженный.

— Телефон накрылся.

— Как?

— Неважно. Ты в порядке?

— Нет, не в порядке, — он на меня скалится. — Я о тебе волнуюсь.

— Не стоит, — бормочу, не говоря ничего больше. Так же, как Сильвии, ему ничего не известно о мужском эскорте и номерах отеля, да и не нужно. Мой лучший друг и так уже достаточно ненавидит Миллера. Нет нужды давать ему еще больше поводов. — Со мной все хорошо.

— Хуесос! — выплевывает он.

Я над ним не подшучиваю, просто перевожу разговор на другую тему.

— Ты уже говорил с Бенджамином?

Грегори делает долгий, усталый вдох.

— Недолго. Он ответил на один из моих звонков и сказал мне держаться подальше. Твой хуесосовый кофененавистник до чертиков его напугал.

— Ну, и чья это вина? Ты говорил, что не позволишь ничему со мной случиться той ночью, но когда ты был мне нужен, развлекался с Бенджамином.

— Знаю, — шепчет он. — Я и подумать не мог, так ведь?

— Нет, не мог, — подтверждаю, мысленно залепив себе пощечину.

— И теперь Бен окончательно от меня закрылся, — говорит он.

Смотрю на Грегори и вижу боль, и она мне не нравится. Он влюбился в парня, который хочет казаться не тем, кто есть на самом деле… Немного напоминает Миллера. Или он притворялся все время, пока был со мной?

— Окончательно? — спрашиваю я. — Нет возможности связаться?

Грегори удрученно вздыхает:

— Той ночью в субботу он привел домой женщину и был чрезвычайно рад мне об этом сообщить.

— О-о-о, — выдыхаю я. — Ты не упоминал об этом прежде.

Он пожимает плечами, наигранно легкомысленно.

— Типа задел мое эго, — говорит он, его вымученно безразличное лицо обращается ко мне. — Ты выглядишь немного румяной.

Все еще?

— Ходила в тренажерный зал утром. — Я поднимаю руку и касаюсь лба. Мне жарко целый день.