Одна против зомби

«Ты еще о моей главной шуточке не знаешь», — улыбнулась я, уже ничуть не жалея шефа, которого после того, как на «ИNФЕRNО» обрушится вал исков, тут же выпрут с работы.

А фигли его жалеть, коли шеф теперь будет бесчувственным зомби? У него теперь куча сил и здоровья. И Пал-Никодимыч всегда сможет заработать себе на банку собачьих консервов. Хоть грузчиком, хоть вахтером. Даже стриптизером сможет пахать.

5

— С-слушай, Лодзеева, может, все-таки останешься? Рано или поздно деньги у тебя кончатся.

— Этих денег еще моим правнукам хватит!

— Мы тебя на постоянку возьмем. Больше никаких с-срочных контрактов.

— Знаете, всего лишь пару дней назад я очень боялась, что меня отсюда выкинут.

— А теперь?

— А теперь я понимаю, все это фигня. Мир меняется. И довольно круто. Это еще мои британские коллеги доказали. Поэтому нам пора отказаться от старых стереотипов… Нет, я больше в ОВО «ЛАДИК» не вернусь.

— Обиделась, небось, что мы здесь тебя чмырили?

— Нет-нет! Что Вы, что Вы! Я вас всех люблю, как родных. А на родственников не обижаются, даже если они блюют тебе в тарелку с праздничным салатом и срут в душу.

— Тогда почему?

— А потому что отныне таков мой путь — простой и незамысловатой путь борца против накрывающей планету Тьмы. Ну, я, типа, пойду, Пал-Никодимович, а то кассир уйдет.

— Только один вопрос. Не пойму, зачем «ИNФЕRNО» такая с-страховка? Пожар, падение спроса, затопление, банковский кризис, теракт, даже землетрясение — это мне понятно. А вот ответственность по искам с-собственных же с-сотрудников и их родни зачем с-страховать? У них же там не вредное производство и не пороховой завод.

— Тем не менее Хорькофф всерьез трясется на эту тему.

— Он что, боится, что подчиненные перекалечатся канцелярскими с-скрепками?

— Он опасается того, что ему придется отвечать перед судом за превращение своих сотрудников в зомби, — честно призналась я и тут же ощутила великое облегчение.

Да, сестрицы, прав был величайший из русских писателей — Булгаков: «Правду говорить легко и приятно». А я бы еще добавила: особенно легко и приятно говорить ее ненавистному начальнику, зная, что тебе за это в данный момент ничего не будет.

Пал-Никодимыч хихикнул, посчитав мое откровенное признание очередной шуткой, и, тяжело вздохнув, изрек:

— Все мы, Ника, немного зомби. Пашешь, как Папа Карло, с утра до вечера. И даже ночью с-сниться работа. Что тут живого? С-считай мы все — ходячие мертвецы. Приходится и личной жизнью жертвовать, и даже с-собственное здоровье гробить.

Тут Пал-Никодимыч закатил пространную речь о трудной доле начальника особого маневренного отдела.

Однако я, хоть и сохраняла на лице выражение вежливого внимания, но совершенно не слушала Пал-Никодимыча.

«Шефу кранты, — подумала я. — ОВО «ЛАДИК» тоже кранты. А если «Новую эру» станут употреблять все, кому не лень, кранты и всей нашей великой и ужасной Родине. А вдруг для человечества это нужно для эволюции? Ведь современный человек политиками и телеком и так прозомбирован по самые гланды. Да вот только в отличие от зомби из «ИNФЕRNО», работать, скотина, не любит».

Рассуждающий о зомби Пал-Никодимыч, видя, как задумчивость все больше отпечатывается на моей физиономии, вообразил себя непревзойденным рассказчиком. И с энтузиазмом продолжил грузить меня дальше своей философией.

Я почти не слушала этот бред, думая лишь о том, как быстрее свалить из кабинета.

— Кем мечтают стать русские дети? — ни с того ни с чего спросил шеф (или это я уже совсем выключилась из беседы, прослушав вступление к заявленной теме).

— Кем? — заинтересовалась я.

— Наши дети уже не мечтают стать космонавтами и учеными. — Все хотят быть чиновниками, чтоб ни фига не делать, а лишь брать взятки да пилить казенные финансы, либо маленькой частицей офисной биомассы в крупной корпорации, чтоб весь день с умным видом бить баклуши.

Я встала, показывая тем самым Пал-Никодимычу, что разговаривать нам с ним больше не о чем.

Он понял намек и тут же завершил проповедь:

— В общем, Ника, у нас все гораздо хлеще, чем у всяких там зомби, — Пал-Никодимыч поднялся с кресла, чтобы уважительно проводить меня до двери кабинета. — А ты говоришь…

— …Говорю, что, возможно, зомби — последняя надежда нашей обескровленной царизмом и коммунизмом державы. У меня даже есть подозрение, что зомби не воруют. А значит, у нас есть шанс получить честное Правительство и вменяемых губеров.

Пал-Никодимыч подошел к двери, открыл ее и, осознав смысл сказанного мной, замер, и удивленно спросил:

— Это как же?! Становись зомби, спасай Россию?

— Став зомби, россияне перестанут смотреть всякий кал по телеку. Завяжут с бухлом, куревом и марафетом. Будут бегать трусцой, читать умные книжки и активно плодиться. И наконец-то перестанут паразитировать на нефти и газе, начав заниматься полезным обществу трудом.

— О как мощно завернула!

— И тогда мы обгоним всех по объему валового внутреннего продукта и заживем, как в раю. Может быть, мы даже станем бессмертными… Не забудьте про одеколон, Пал-Никодимыч. Он Вам очень скоро понадобится.