Одна сотня и одно. Сборник историй о вселенском принципе

Надев полосатую черно-белую водолазку, поверх которой натянул черные брюки с подтяжками, обув на себя черные лакированные туфли, которые были подготовлены им на свой последний раз… Мужчина нанес грим. Белое лицо, черные глаза. Лишь ярко-красный шарф и губы. Взглянув в зеркало, он увидел не себя. Мужчина увидел артиста. Последнего артиста в своём роде. На его лице не сияла улыбка. По его щекам не бежали слезы. Профессионализм не даст ему так расклеиться. Эмоции – лишь намеренно. Движение имеет цель. Взяв в руки штатив с закрепленной камерой… Мужчина осекся.

– Каков дурак, – его взгляд упал на перчатки.

Одиноко лежащие в углу багажника перчатки. Переступив с ноги на ногу, он отложил слегка ненавистную вещь из рук и протянул огрубевшие пальцы к чёрным перчаткам. Протянул с неким трепетом. Чтобы надеть их, даже устроил небольшое шоу. Окинув публику взором, мужчина плевал на её отсутствие. Лишь шоу имело место быть. Отыграв удивление, забывчивость, хвастовство и галантность, он протянул руку в перчатку. За ней и вторую. Небольшое шоу… лишь разминка. Но эта сцена отражала посыл. Отражала через то, что отражает громче слов. Движения и мимика кричали. Кричали с чувством, тактом, свежестью старой души… Однако слова, картинки и музыка, мертвая печать, свет ламп в коробке или что ещё… что ещё угодно другое, но не живое – только такое было впрок! Живой артист теперь был нужен один раз! Один раз, на зубок, на запись! А потом вон! Вон! Ищи себе новый уклон!

***

Делая такие же обдуманные шаги, мужчина установил камеру, надеясь на удачность ракурса. Он пытался узнать всё, что могло ему в этом понадобиться, подолгу сидя в библиотеке, изучая новейшие увлечения молодежи: видеосъемку, музыку, постановку и прочее… Помимо того, действовал строго согласно легенде, делая шаг за шагом, которые он до этого, месяцами ранее, видел в голове завладевшей им идеей. Шаг за шагом, повторяя как мантру формулировку. Шаг за шагом, повторяя своё твердое наступление ногой на каменистую землю, чувствуя твердую опору под ногами. В таком духе он вернулся к машине, достав и стереоустановку, пройдя с ней к месту. Мужчина установил её вне кадра.

– Итак… насчитал я семьдесят шагов, – сказал тот себе с ухмылкой. – Я… действительно сделаю это.

Это совсем не был вопрос. Он не любил задавать себе вопросы. Он любил утвердительность. Утверждать ход своих действий. Вдохнув полной грудью, мужчина прошагал к камере, продолжая считать шаги. Приблизивши руку к кнопкам на устройстве, тот заметил дрожь своей ладони.

– Эй… чего это со мной? – тот грустно улыбнулся. – Ну-ка, в последний раз, не дрейфь. Стыдно же…

Усмирив дрожь, мужчина уверенно нажал на кнопку начала записи, стоя вне кадра. Делая столь же уверенные, как и нажатие кнопки, шаги, не забывая о мыслях и счете, прошёл до стереоустановки и включил воспроизведение на ней. Из колонок заиграла музыка. Ритмичная, бодрая…

– С этого момента моё время ограниченно… через минуту будет смех… – пробормотал он себе под нос, зная, что музыка заглушит его на записи.

Считая секунды, шаги, каждый раз повторяя мантру, даже делая это в мгновение, что меньше секунды, мужчина прошёл к точке, которую успел отметить про себя. Место, не видное на камере, но сделав два шага, он попадёт в объектив. Встав на него, тот подметил, что ему осталось десять шагов. Мужчина вновь глубоко вздохнул. Он посмотрел вперёд… к краю каньона. К краю, что вел к падению в Гранд Каньон. Не раздумывая о лишнем, о том, что уже сотню раз обдумывал, тот сделал шаг. Сделал другой. И знал, что оказался в кадре. Улыбнувшись, побежал, большими, спешными шагами, изображая бег. Бег, непрерывный, до самого края… и один шаг за его пределами.

Да. Мужчина сделал шаг в пропасть над Гранд Каньоном. В своём гриме мима, тот застыл, стоя над обрывом. Застыв в недоумении, он осмотрелся по сторонам, изображая удивление. Бросил взгляд и в самый объектив камеры, что стояла сбоку, запечатлевая его в профиль. И наконец, посмотрев вниз, он с ужасом прижал руки к лицу, отставляя локти кверху. Вместе с музыкой из одного мультфильма раздался смех зрительского зала. Записанный смех, воспроизводимый бездушной машиной. И тогда, под этот смех… нарушение им законов природы окончилось. Он перестал твердо стоять над обрывом, начав падать в пропасть.