Одна среди людей

Мама работала бухгалтером. Профессия, с одной стороны, важная и нужная… Но с детства я знал, что бухгалтеры ничего не производят, не приносят благ обществу. В детстве меня удивляло, почему чья-то мама поработала и получился проект моста, а моя мама будто бездельничала – результата я увидеть не мог. Наверное, поэтому мнение о маме складывалось не самое лучшее. Я видел пустоту и в ее жизни, и в ее работе. Постоянная трескотня по телефону, какие-то бумажки, суета и сдача непонятных мне отчетов, которые никому не нужны. Она ненавидела свою работу, но продолжала скрепя сердце ходить на службу, срываясь на мне и отце. А если задерживалась, то становилась еще более уставшей и озлобленной. И в этой странной ее ненависти и невозможности сказать «нет» начальству я видел слабость, покорность обманщице-судьбе. К тому же мамины подруги и коллеги, такие же бухгалтеры, как она, создавали негативный образ всей профессии. В коллективе царили склоки, зависть и сплетни – все то, что я ненавидел всей душой. Общение же с подругами, даже школьными, часто перерастало в приступы зависти. Мать часто талдычила одно и то же по кругу целыми днями: «Галька опять купила новую машину», «У Наташки сын поступил в Финансовый», «Ольгин сын с золотой медалью окончил»… Говорила она это зло, с вызовом, пытаясь нас унизить. Она постоянно обвиняла отца в ее нищенской жизни, а меня – в ее постоянно плохом настроении. После таких разговоров мы подолгу сидели молча и расходились каждый по разным углам квартиры.

А отец? Отец был обычным шофером. Он не получил высшего образования, и единственное, что умел – крутить баранку. Еще в школе я всегда испытывал стыд, когда приходилось давать сведения о родителях. У Лехи отец, к примеру, был каким-то директором, и они всей семьей постоянно ездили отдыхать за границу, да и у других ребят отцы добились куда большего, чем мой. Лет пять назад мой отец устроился возить какого– то босса. Служба безопасности компании остановила выбор на нем ввиду несудимости его и родственников, наличию полной семьи, отсутствию тяги к алкоголю, а главное – паспорту с московской пропиской. Мой отец – исполнительный, молчаливый, покладистый – заступал «на смену», когда босс отправлялся по девочкам, и когда нужен просто курьер, чтобы отвезти документы.

Страшно подумать, что таилось в памяти моих родителей. Не удивился бы я, узнав, что отец выполнял и противозаконные поручения… Кроме того, родители могли скрывать что-то важное… касающееся меня, например. И лучше не знать правды, чем всю оставшуюся жизнь изображать ханжу.

В зеркало я больше не смотрел. Целый день зализывал раны – мазал их мазями, делал примочки и настраивал себя на веселый лад. Ведь будут расспросы: а что случилось, кто тебя побил, на тебе нет лица… У матери особое чутье на мое внутреннее состояние. Голова шла кругом от мыслей о предстоящем визите. Какую бы отговорку придумать, чтобы не идти? Только не поможет никакая отговорка. Кто бы мог подумать, что я буду набираться мужества и храбрости для встречи с родителями. Собрав волю в кулак, я стал тщательно обдумывать легенду, объясняющую мой неважный вид. Родичи ведь и вспомнить не смогут, когда их сын последний раз дрался. Я всегда сидел дома, делал уроки, пока мои одноклассники шастали по стройкам и соседним дворам в «поисках приключений». Правда, помню, как-то раз помяли мы с одним пареньком бока друг другу из-за какого-то пустяка. Но тогда я был уверен в завтрашнем дне. И хоть я не герой боевиков, но потрепанная фраза «до свадьбы заживет» сидела глубоко внутри.

Нынешняя же ситуация требовала от меня хорошей актерской игры – таланта, которым я не обладал. Мало того что я был побит, так и на душе кошки скребли. Банальные отговорки вряд ли сработают, но другого выхода не существовало. Должно быть, родичи почувствуют, узнают с помощью родительской интуиции ложь, станут настаивать на откровенном разговоре. Я был уверен, что так оно и будет.

Готовясь к встрече с родителями, я готовил себя к тотальному одиночеству, еще большему отдалению от них ввиду невозможности им открыться и вероятных откровений, что могли быть мною «увидены». Это просто новые реалии, с которыми приходилось считаться. Брать волю в кулак и идти вперед, что бы ни было дальше.