Одна среди туманов

Насколько я могла видеть, Кэрол-Линн проникла за ограждение из желтой ленты и стояла босиком на самом краю ямы, которая со вчерашнего дня стала еще больше. Похоже, ее специально раскапывали в поисках еще каких-нибудь костей или предметов, способных пролить свет на то, кто был здесь похоронен и почему. Чуть поодаль я видела и лопаты, аккуратно уложенные на кусок брезента, точно хирургические инструменты перед операцией. Что касалось скелета, то теперь он был на виду уже целиком – включая дуги ребер, к которым прилипли грязные остатки одежды или погребального савана.

Дальше я рассматривать не стала и поскорее отвернулась – меньше всего мне хотелось увидеть еще какие-то детали, способные заставить мое воображение облечь старые кости плотью и превратить скелет в реального человека, который когда-то ходил по той же земле, что и я.

На ближайшей сосне закричали, ссорясь, вороны, но я даже не подняла головы, чтобы взглянуть, что они не поделили. Вместо этого я подошла к Кэрол-Линн и встала рядом, по-прежнему старательно отворачиваясь от костей, которые лежали теперь в считаных футах от меня. Я изо всех сил старалась припомнить все, что мне когда-то хотелось сказать матери о тех обидах и о горечи, которые она причинила мне своим отсутствием. Да, тогда я была еще ребенком, но… Есть вещи, которые невозможно забыть, как бы далеко от дома ты ни уехал. Сейчас мне представился шанс наконец-то высказать матери все, что столько времени жгло и мучило мою душу. Я даже задрожала в предвкушении: столько времени мне приходилось молчать, но теперь-то я скажу!.. Правда, Томми утверждал, что наша мать все забыла, но я ни секунды не сомневалась, что заставлю ее вспомнить. Одной лишь силы моих эмоций должно хватить, чтобы…

– Я думаю, она так и не уехала.

Голос матери застал меня врасплох.

– Что-что?

Изящным бледным пальцем она показала на обнаженные кости в яме.

– Она не могла вернуться, потому что никуда не уезжала.

Я собиралась спросить, что она имеет в виду, но ее плечи вдруг задрожали, а еще через секунду Кэрол-Линн разрыдалась, окончательно сбив меня с толка. Не зная, что предпринять, я растерянно взглянула на нее, а она вдруг шагнула вперед и положила голову мне на плечо, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как обнять ее обеими руками. Впрочем, видеть ее слезы мне было неловко, поэтому я сразу отвела глаза и некоторое время рассматривала стайку ворон, круживших над бесконечными, плоскими полями. Потом я и вовсе зажмурилась и вдохнула запах жирной, сырой земли. Вороний грай затих в отдалении, мамины всхлипывания тоже понемногу стихали.

Как же давно меня здесь не было!..

Взяв мать за руку, я оттащила ее за желтую ленту, отвела в дом, усадила в гостиной на диван и оставила дожидаться Кору, предварительно включив телевизор, по которому как раз шла какая-то «мыльная опера». Сама я отступила в свою комнату и поскорее приняла еще одну «счастливую пилюлю».

Интересно было бы знать, хватит ли мне таблеток до тех пор, пока я разберусь, что мне делать дальше?

Глава 5

Кэрол-Линн Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. 5 августа, 1962

ДНЕВНИК

Сегодня мне исполнилось семнадцать лет, и мне подарили эту красивую тетрадь, чтобы вести дневник. Дядя Эммет подарил. По странному совпадению, как раз сегодня умерла Мэрилин Монро, которая много лет была моим кумиром. Настоящим кумиром! В моей комнате, в стенном шкафу, обе дверцы сплошь оклеены ее портретами – правда, только изнутри, чтобы Бутси не увидела и не заставила меня их выбросить. Она, видите ли, считает, что наклеивать на стенки выдранные из журналов картинки вульгарно! О том, что я все-таки наклеила фото Мэрилин, знает только Матильда, но она умеет держать язык за зубами.

Я давно решила, что сегодня я должна выкурить свою первую сигарету. В конце концов, мне уже семнадцать – пора начать вести себя как взрослая! Снаружи льет как из ведра, но я все равно открыла настежь все окна, потому что мне будет гораздо легче объяснить Бутси, почему полы и подоконники мокрые, чем придумывать, почему в комнате пахнет табачным дымом.

Бутси – это моя мама, но все зовут ее Бутси, включая меня. Так уж повелось. Когда я была совсем маленькая, она убежала из дома, оставив меня с папой, который сошел с ума на войне, и с папиными родителями, которым приходилось заботиться о нас обоих.