Одна среди туманов

– Мы, вероятно, встречались раньше, но я тебя почему-то не помню, – сказала я и, придерживая коленом дверцу холодильника, потянулась за кувшином с пахтаньем и салатной миской.

Не оборачиваясь, Кора продолжала сноровисто обваливать куриные грудки в муке со специями.

– Мы действительно встречались, только это было давно. Ничего удивительного, что вы меня не узнали. Когда вы здесь жили, я занималась главным образом своими детьми, но иногда я приходила помогать моей бабушке Матильде. Она ушла на покой вскоре после того, как вы уехали. Тогда ей было девяносто с хвостиком, но она по-прежнему прыгала как молодая. Наверное, она бы проработала и дольше, но у нее начали быстро слабеть глаза. Она не различала даже пальцев на вытянутой руке, хотя очки у нее были толщиной с донышки от кока-кольных бутылок. Однажды Матильда разбила старинную супницу, которая должна была стоять в самом центре стола, и хотя мисс Бутси сказала, мол, это просто случайность, мы решили, что бабушке действительно пора отдохнуть. – Кора вздохнула. – И моя бабушка, и ваша – они обе очень расстроились, что приходится расставаться. Они ведь были очень дружны, и им было нелегко друг без друга.

Кора стала укладывать цыплят в сковороду, раскаленный жир тут же принялся шкворчать и плеваться, и мы некоторое время молчали. Наконец она накрыла сковороду крышкой и сказала:

– Бабушка много о вас рассказывала. По ее словам, вы были очень милой девчушкой – всегда помогали ей вытирать пыль и чистить столовое серебро, когда у бабушки разыгрывался артрит. А еще ей очень нравились коротенькие рассказики, которые вы писали, а потом читали ей вслух. Бабушка говорила – у вас отлично получалось. Она всегда думала, что когда-нибудь вы станете настоящей писательницей. Или кинозвездой. Бабушка говорила – у вас есть «искра Божья», так она это называла.

Я старательно резала помидоры, и их сок стекал на оранжевый пластик рабочего стола. К Коре я старалась не поворачиваться, чтобы она не увидела написанного на моем лице стыда и почти непреодолимого желания как можно скорее принять еще одну таблетку. Действие предыдущей пилюли, которую я приняла всего-то полчаса назад, уже ослабело настолько, что я чувствовала себя мишенью, в которую каждое слово Коры вонзалось как стрела. Судорога страха стиснула мое горло; больше всего я боялась, что сейчас она скажет – мол, я забыла, бросила Матильду, как и всех остальных. Бутси и старая служанка были одним из моих самых дорогих воспоминаний. В их присутствии я всегда чувствовала, что достойна любви, даже если родная мать меня оставила.

Слегка откашлявшись, я сказала:

– Ты так много готовишь… Мы что, кого-то ждем? Да и Кэрол-Линн накрывает стол как минимум человек на двенадцать.

Кора убавила огонь в плите и слегка приподняла брови.

– Ну, ваша мама действительно иногда так делает, даже когда за столом, кроме нее, мистера Томми и меня, никого не бывает. Думаю, это пошло от мисс Бутси – она ведь любила обедать в столовой, любила хорошую посуду и столовое серебро. Наверное, ваша мама думает, будто она снова молодая девушка и ваша бабушка попросила ее накрыть на стол.

Некоторое время Кора молчала, задумчиво хмурясь.

– Когда мисс Бутси умерла, для всех нас это была большая потеря, но вашей маме пришлось тяжелее всех. Потерять родную мать, наверное, хуже всего, и неважно, сколько тебе лет – пятнадцать или пятьдесят. Вместе с матерью ты всегда хоронишь свое детство.

Я хотела сказать ей, что она ошибается. К примеру, если бы я, вернувшись домой, узнала, что Кэрол-Линн умерла, я бы не особенно расстроилась. Так мне, во всяком случае, казалось, но я промолчала, сосредоточившись на салате. Я укладывала красные помидоры в бледно-зеленую миску, и только салатные щипцы у меня в руке отчего-то расплывались. Не рискуя лезть в глаза рукой, которой я только что резала овощи, я несколько раз моргнула – и с удивлением обнаружила, что мои глаза полны слез. Слава богу, Кора по-прежнему стояла ко мне спиной и ничего не видела.

Я как раз собиралась спросить, куда поставить готовый салат, когда дверной звонок несколько раз звякнул, и в тот же момент зазвонил городской телефон.

Кора мгновенно сунула руки под кран.

– Я возьму трубку, а вы откройте дверь, хорошо? – предложила она.

Я кивнула и направилась в парадную прихожую, постаравшись поскорее миновать столовую, где моя мать, стоя перед камином, пристально разглядывала тысячу раз виденную фотографию на каминной полке. В каждой руке у нее было по хрустальному бокалу, словно она собиралась поставить их на стол, да так и забыла, что собиралась сделать.