Одна в Шотландии (ЛП)

Он спрыгнул на землю и обошёл повозку, чтобы помочь Эннис спуститься. Затем он вынул корзинку, протянул ей и достал ещё одну для себя. Они вместе направились к изгороди, но в походке Синклера чувствовалась какая-то лёгкость.

Он протянул ей ножницы, Эннис забрала их, стараясь не касаться его пальцев. Повесив корзинку на руку, она начала бросать в неё срезанные веточки остролиста.

– Я удивлена, что сбор остролиста входит в число ваших первоочерёдных занятий, ваша светлость.

Он резко остановился и одарил её взглядом, который говорил, что официальное обращение его задело.

– Синклер, – исправилась Эннис.

– Для миссис Бенфидди это важно. Она всё ещё ждёт, что дом будет украшен к Рождеству соответствующим образом, и плевать на разбойников.

Губы Эннис дёрнулись.

– То есть ты боишься своей экономки?

– А разве я не должен? Она обладает огромной властью. Одно её слово - и не видать мне свежего постельного белья и тёплой копчёной рыбы на завтрак.

Эннис рассмеялась.

– Но ты же её работодатель.

Улыбнувшись, он пожал плечами.

– Я унаследовал её вместе с замком. От неё никуда не деться.

– Ах вот как. – Эннис кивнула. – Она - часть семейного достояния?

– Так и есть. Она практически вырастила меня после смерти родителей.

Поскольку он стал герцогом, очевидно, его отец умер, передав ему титул, но об остальных членах семьи ей было ничего не известно. Эннис замолчала и внезапно прониклась сочувствием. Синклер, по сути, сирота, а у неё так много родственников, что она придумывает способы, как от них сбежать.

– У тебя есть братья или сёстры?

– Эпидемия холеры унесла жизни не только моих родителей, но и сестры.

– Мне очень жаль, – пробормотала она, чувствуя себя жуткой эгоисткой. Что он должен был о ней подумать после её слов о желании стать монахиней ради уединения и покоя? Ведь Колдер потерял всю семью.

– Это случилось очень давно, – ответил он, срезая веточку остролиста и бросая её в корзину. – Если быть точным, в Рождество. Двадцать лет назад.

– О. – Её взгляд скользнул по красным ягодам остролиста, типичным символам Рождества. – Должно быть, для тебя это трудное время года.

Синклер пожал плечами, не отрицая предположения.

– Мы продолжаем двигаться дальше. Так поступают живые. Живём даже после того, как те, кого мы любили, умерли. Мы можем только чтить их память.

Его слова звучали так прагматично. Мудро, но в то же время... холодно. Отрешённо.

– Всё равно. Тебе не могло не быть тяжело, – заметила Эннис.

Он посмотрел на неё.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что многие годы плакал по ночам, пока не засыпал в изнеможении? Так и было. Что мне хотелось рыдать от того, что проведу Рождество без них? Да. Это тоже, правда. – Он пожал одним плечом. – Иногда и сейчас хочется.

Она моргнула, услышав признание... Эннис не могла себе и представить, что в глубине души он так раним.

Отрезав другую ветвь остролиста, он продолжил:

– Но я обязан своей семье прожить самую лучшую жизнь.

Замерев, она долго смотрела на него, словно увидела впервые. Синклер был заботливым, храбрым и сильным. Совсем не таким, каким представляла себе его Эннис, когда позорно свалилась в снег у него во дворе, а он бесцеремонно приказал её семье убираться вон. Теперь она уже не могла забыть всё то, что о нём узнала. Не могла не видеть этого, когда смотрела на него. Чёрт возьми. Синклер был не только красив. Но и располагал к себе.

Заставив себя вернуться к сбору остролиста, она отрезала веточку и под капюшоном заправила её себе за ухо. Её сразу же окутал аромат ягод.

– Я уверена, что они с гордостью смотрят на тебя с небес.

– Ты так в этом уверена?

Он задал вопрос не слишком уверенным тоном.

– Конечно. Ты хороший человек.

Она взяла его за руку и сжала её, надеясь передать ему свою убеждённость в этих словах.

Колдер не отрываясь, смотрел на неё. Как только она заглянула в его глаза и подумала, что, возможно, ей будет простительно поцеловать этого мужчину, всё остальное отошло на задний план. Возможно, не только поцеловать, но и повторить с ним, то, что он они уже делали, а может быть зайти даже дальше. Синклер бесспорно располагал к себе.

Теперь он стоял от неё очень близко. Она была уверена, что он собирается её поцеловать.

И Эннис, несомненно, ему это позволит.

– Всё ещё хотите стать монахиней, мисс Баллистер? – пророкотал его низкий голос.

– Почему ты спрашиваешь? – выдохнула она.

– Не совсем монашеское поведение - целоваться с мужчинами.

Его взгляд скользнул по её лицу, остановившись на веточке остролиста за ухом. Он прикоснулся к растению, а затем его большой палец, облачённый в кожу, медленно прошёлся по её щеке. Тело Эннис покрылось мурашками.

– О. – Она подняла лицо чуть выше, её губы оказались в непосредственной близости от его губ. – Ты всё ещё находишь Рождеством столь неприятным?

– Возможно, я начинаю испытывать к нему более тёплые чувства, – хрипло проговорил он возле её рта.

Внезапно рядом с Эннис раздался взрыв, и она распласталась на холодном снегу лицом вниз, а сверху на неё всем своим огромным телом навалился Синклер.