Одна жена – одна сатана

Наступило раннее утро выходного дня, Валерьян Юрьевич встал затемно. Дом спал, как и прислуга, которую перевезли с вещами и мебелью. Валерьян Юрьевич взял приготовленные удочки, спустился по каменным ступеням к реке и пошел вдоль берега, выбирая место. Ну и болото! Еле нашел удобный участок, откуда можно забросить удочку. Червей накопал неподалеку, пристроив фонарик, чтоб луч падал на землю. Накопал немного. Сел на раскладной стульчик, едва не раздавив его, замер с удочкой в руках. Удочки купил только вчера и толком не умел ими пользоваться, потому что много-много лет не удил рыбу. Раньше-то и удочек таких не было, а уж цен запредельных – тем более. Нет, вдуматься: какая-то складная палка стоит четыре тысячи! Фирменная, видишь ли, бренд! Еще не самая дорогая – с ума народ посходил! Валерьян Юрьевич пришел на берег потому, что появилась потребность посидеть в тишине, не слышать и не видеть никого, понаблюдать за рассветом или... просто понаблюдать. Не думать. Быть самим собой – этого он лишен.

Посветлело. Над ровной гладью воды клубился утренний туман, с первыми лучами солнца он рассеется, улетучится загадочность и за белой пеленой предстанет неинтересный пейзаж на противоположном берегу. По всем приметам день будет теплым, возможно, жарким, солнечным и безветренным. Валерьян Юрьевич наслаждался тишиной и той непритязательной красотой вокруг, о которой не расскажут ни в одном туристическом справочнике, потому что нечем здесь завлекать туристов. Мелькнула мысль: неплохо бы воспользоваться советом риелторши и соорудить нечто вроде причала, купить катерок, на нем уплывать по реке одному и балдеть, балдеть... как сейчас.

Долго не клевало, он проверил крючки, а червяков нет.

– Неужели здесь рыба водится? – проворчал озадаченно.

– Водится, водится, – нежданно раздался хриплый мужской голос.

Чтоб посмотреть, какая сволочь нарушила его волшебный покой, Валерьяну Юрьевичу пришлось повернуться всем корпусом, так как его голова на шее не вертелась давно. Шагах в десяти от него стоял деревенский худой мужик постарше Валерьяна Юрьевича лет на десять, хотя по пропитой роже было сложно судить, сколько ему на самом деле лет. Щетина на его подбородке и щеках росла кустами, но усы были густые, желтоватого цвета. Мужик достал папиросу, закурил и, хотя Валерьян Юрьевич не просил, рассказал:

– Раньше-то здесь и щук ловили по два метра, и сомов, а теперь одна мелочь осталась. Но на жареху с ушицей наловить можно. Тебе много надо?

Вообще-то Валерьяну Юрьевичу рыба была не нужна, впрочем... рыба нужна, когда люди становятся ненужными.

– Я... так просто... – сказал он.

– А... – понял мужик, подходя ближе. – Ты, видно, с отдыхом сюды ехал. Выпить есть?

– Кофе с коньяком.

– Ух ты! – вытаращился мужик. – На что продукт переводить? Коньяк и без кофе сгодится. Однажды сдавал полдома отдыхающим, так угощали коньячным напитком... ммм! Хороший, хороший. А я самогон варю лучше всякой водки. От водки ласты склеивают, а от моего самогона тока польза. К кому приехал-то?

– Живу теперь здесь, – промямлил Валерьян Юрьевич, досадуя, что мужик помешал ему. – Купил вон тот дом.

– Это у Пищика, что ли? А сам он сбег, ага. Наворовал и сбег. Вот ты скажи... – Мужик присел на корточки рядом с Валерьяном Юрьевичем, от него несло перегаром и навозом, в общем-то, запахи здоровые. – Почему так: украл четыре доски – ты вор и тебе тюряга полагается. А украл миллионы, которые и в сумке не поместятся – ты аллигатор и уважением пользуешься?

Валерьяну Юрьевичу нечего было ответить, он ведь из этих – аллигаторов (мужик наверняка имел в виду олигархов), с тем лишь отличием, что миллионов в сумке не крал. Просто взял у государства кусок площади, когда все брали, но это неважно, он и пожал плечами, мол, не знаю.

– Место тут хорошее, – выпрямился мужик. – Тока нечистый его любит, ага.

– Нечистый... Черт что ли?

– Он самый. Тут деревень раньше много было, а кладбище одно на всех. В этом месте и располагалось. А че, на возвышенности, всем видать. На кладбище и стоит твой дом, и соседи твои живут на кладбище. Говорят, покойники иногда погуливают, ага. Сам не видал, но слыхал.

Люди все суеверные, не суеверный только Валерьян Юрьевич. Он фыркнул, показывая, что не верит во всякую чушь. А мужик презабавный попался, представился Тарасом Панасовичем, пацаны деревенские его прозвали...

– Панасоник, ага, – рассмеялся и закашлялся он утренним кашлем заядлого курильщика. – Говорят, Панасович заковыристо. Мой батька, его Панасом звали, после войны с Украины сюды переехал, к другу-фронтовику, вот и живем с тех пор...

Он молол еще долго про всякую невидаль, будто бы деревенские стороной обходят это место, а всех, кто живет здесь, считают пособниками нечистой силы. Посмеялся Валерьян Юрьевич, а давно не смеялся, поделился кофе с коньяком, поспрашивал, на какую приманку рыбу ловить. Панасоник пообещал завтра же принести макухи в обмен на сто грамм. На макуху, сказал, ловится лещ, а повезет, так и рыбец на крючок подцепится, а чтобы щуку ловить, лодка нужна.