Одна женщина и много мужчин

Виталий Сергеевич пожал плечами, ничего не ответил и глубоко задумался. Я сидела тихо, не прерывая его раздумий. Откровенно говоря, ситуация с «Фортуной» мне нравилась все меньше и меньше. Одно было абсолютно ясно: пользоваться ее услугами больше не следует. Судов много. Пусть мы и незнакомы лично со всеми капитанами.

Начальник службы безопасности по очереди набрал номера всех мобильных телефонов, которые ребята взяли в Таллин. Все были или выключены, или находились вне зоны обслуживания, как сообщил автоматический голос. Туюсов еще посидел молча некоторое время, наконец пришел к какому-то выводу, правда, мне ничего не стал сообщать о результатах напряженной работы своей мысли и перешел к Маринке Громовой. Общаться с милицией он, естественно, умел – как-никак сам отдал службе лет тридцать, а поэтому ему удалось вытянуть из двух молодых старших лейтенантов все, что только было возможно.

Вадик Трифонов, можно сказать, свое задание выполнил и пропавшую гражданку нашел, а вот у Кирилла Пирогова ситуация складывалась не так радужно, и работы впереди был непочатый край. Сколько времени труп лежал в квартире Андрея Храповицкого, оставалось неизвестным, время смерти смогли определить только примерно – теплая погода не способствовала сохранению трупа в первичном виде. Это я могла подтвердить лично, и узнала-то я сама Маринку только по родинкам и волосам пепельного цвета. Пирогов не сомневался, что убили девушку в другом месте, а потом привезли туда, где ее нашли. Вадик сообщил о высохшем пятне крови в квартире Маринкиной матери. Господа милиционеры отправились в отделение Трифонова, чтобы совместными усилиями проводить дальнейшее расследование теперь уже убийства Громовой.

– Виталий Сергеевич, – обратилась я к бывшему менту, – то есть Маринку убили в ее квартире, а потом отвезли к Храпу? Но зачем?

– Сашка, а тебе не все равно? – спросил наш начальник службы безопасности.

– Вообще-то все равно, – быстро ответила я. – Так, из чисто женского любопытства спросила. Ну непонятно мне, зачем перевозить трупы с места на место? Ведь опасно же, могут увидеть и…

Виталий Сергеевич махнул рукой и заметил, что я рассуждаю со своей колокольни и что он, например, не может представить меня за таким занятием. Но кому-то это было нужно.

А вот я почему-то могла – эх, знал бы Виталий Сергеевич, о чем я думаю! И, как я уже однажды размышляла, вывезла бы трупешник – окажись таковой некстати у меня дома. Чего не сделаешь ради самосохранения? Говорят, человеком движут два инстинкта – самосохранения и продолжения рода. Род свой я продолжила (и если еще кто-то из моего поколения это и сделает, то это скорей всего опять буду я, так как на Светку с Лариской надежды нет), а второй инстинкт (вернее, первый) был развит во мне до чрезвычайной степени.

– Маринку убили, – продолжал Виталий Сергеевич, – убийца решил подставить Храповицкого. Кстати, Храп вместе с твоей сестрицей объявлены в розыск.

В этом я как-то не сомневалась, но меня интересовал другой вопрос:

– Вы считаете, что убивал не Храп?

– Конечно, нет, – как само собой разумеющееся ответил Виталий Сергевич. – Кстати, мне нужно будет съездить к Маринкиной матери, осмотреть это пятно и стены вокруг…

– Зачем? – перебила я.

– На предмет гильз. Не вонзилась ли куда-нибудь пуля, не срикошетила ли, например, в шкаф…

– Но пули же у нее в голове!

– А ты знаешь, сколько в нее выпустили? Вот то-то же. С другой стороны, гильзы, наверное, искали, когда в первый раз осматривали пятно и брали пробы. Но, Сашка, подумай сама: если ее убили не у Храпа дома, зачем ему было везти ее к себе домой и там оставлять?!

Я не была уверена на все сто, что Маринку убили у нее дома. Как я уже говорила, я неоднократно кляла себя за то, что в тот злополучный вечер не проверила, мертва она или нет. Ее могли там только ранить. Теперь, наверное, я уже никогда не получу точного ответа. Это может знать лишь тот, кто перевозил ее. Но привезли ли ее к Храпу мертвой или еще живой? Вот в чем вопрос. Вернее, меня интересовало совсем другое: если Маринка не умерла в своей квартире, успела ли она что-то сказать перевозившему ее человеку? И кто так постарался подставить Храпа? Но его судьба меня не особо волновала. У меня хватало своих проблем.

Виталий Сергеевич посидел у меня еще минут двадцать, рассуждая о случившемся с Маринкой и о том, кому и за что понадобилось ее убивать, потом отправился к себе. Я же тем временем задумалась: а что это он так взволновался? Не подозревает ли, что это сделал кто-то из наших общих знакомых? Нет ли у бывшего мента какой-то любопытной версии мотива убийства? И что он знает про деньги? Про все деньги, которые меня волнуют, – и тот миллион, и фальшивые? Виталий Сергеевич – старый, матерый волк, не зря же и Шубаков, и я поставили его на первое место по техническим возможностям, находчивости и сообразительности, когда обсуждали список тех, кто мог провернуть хитрую операцию.